Харуки Мураками - Страна чудес без тормозов и Конец Света
По правилам библиотеки можно было взять не более трех книг одновременно. Я выбрал номера 2, 3 и 8. «Я, млекопитающее» и «О чем говорят скелеты» тоже звучало весьма интригующе. Но к моим нынешним вопросам эти книги напрямую вроде бы не относились, и я оставил их на следующий раз.
– Мне очень жаль, но «Иллюстрированный атлас млекопитающих» у нас только для просмотра в читальном зале и выносу из библиотеки не подлежит, – сказала девушка и почесала висок авторучкой.
– Но поймите, – сказал я. – Для меня это очень важно. Я верну вам книгу завтра утром, и у вас не будет никаких проблем. Нельзя ли одолжить ее мне хотя бы на день?
– Вообще-то иллюстрированные серии очень популярны. Если начальство узнает, что я раздаю запрещенные к выносу книги, мне сильно влетит...
– Всего один день! Никто и узнать ничего не успеет.
Она колебалась. Ее рот приоткрылся, а язычок уперся в нижние зубы. Прелестный розовый язычок, отметил я про себя.
– Ну, так и быть, – вздохнула она. – Но учтите, это в первый и последний раз. И чтобы завтра в полдесятого книга была на месте, договорились?
– Спасибо, – сказал я.
– Не за что, – ответила она.
– Но я хотел бы вас как-нибудь отблагодарить. Что для этого лучше сделать?
– Через дорогу – кафе-мороженое. Я люблю двойное с вафельной крошкой, снизу фисташки, сверху кофейный ликер. Запомнили?
– Двойное вафельное, снизу фисташки, сверху ликер, – прилежно повторил я.
Я отправился в кафетерий, она – к стеллажам за книгами. Когда я вернулся, она еще не пришла, и я несколько минут прождал ее у конторки, застыв, как часовой, с мороженым в левой руке. Старички и старушки, читавшие за столиками газеты, ошалело таращились то на меня, то на мороженое. Слава богу, оно оказалось достаточно твердым и таяло медленно. Хотя признаюсь: долго держать в руке мороженое, ни разу не откусив, – занятие ужасно неуютное. Чувствуешь себя как памятник, о котором забыл весь белый свет.
Ее книга – дешевая, в мягкой обложке – приютилась на столе, как уснувший кролик. Я вгляделся в название – «Путешественник во времени. Жизнь Герберта Уэллса», том второй13. Судя по всему, книга личная, не из библиотеки. Рядом лежали три остро заточенных карандаша. И семь-восемь канцелярских скрепок. Просто наваждение какое-то. Куда ни пойди – всюду скрепки...
А может, какой-то природный катаклизм наводнил весь мир канцелярскими скрепками? Или просто я сам реагирую на скрепки острее, чем следует? Так или иначе, ситуация неестественная. Словно кто-то планомерно разбрасывает скрепки в тех местах, где я вот-вот появлюсь, – да так, чтобы я обязательно их увидел. Неспроста. Слишком много всего неспроста. Черепа, скрепки... Я чувствовал, что все это как-то связано между собой. Но что общего может быть между звериным черепом и металлической скрепкой? Не понимаю, хоть тресни.
Наконец длинноволосая вернулась с тремя книгами в руках. Вручила их мне, взяла мороженое и стала есть, хоронясь за конторкой от посторонних глаз. Я глядел сверху. Ее шея казалась мне хрупкой и очень красивой.
– Большое спасибо, – сказала она.
– Взаимно, – ответил я. – Кстати, зачем вам канцелярские скрепки?
– Ка-анцеля-арские скре-епки? —снова пропела она. – Скрепками скрепляют бумагу. Это все делают. А вы разве нет?
И то правда. Я еще раз поблагодарил ее, сгреб книги и вышел из библиотеки. Действительно, скрепками пользуются все на свете. Заплати всего тысячу иен14– и обеспечишь себя скрепками на всю оставшуюся жизнь. Я заглянул в канцтовары, купил себе на тысячу иен скрепок и поехал домой.
Вернувшись, я первым делом забил продуктами холодильник. Завернул в пленку рыбу и мясо. Уложил в морозилку все скоропортящееся, а также хлеб и кофейные зерна. Сунул тофу15в кастрюлю с водой. Выстроил пиво в секции для бутылок. Разложил овощи: свежие вглубь холодильника, старые – поближе к дверце. Переоделся в домашнее, спрятал одежду в шкаф, расставил на полке в ванной новые шампуни и мыло. И, наконец, подошел к телевизору и рассыпал вокруг черепа скрепки.
Ну и сочетаньице.
Все равно что пуховая подушка с ледорубом или чернильница с сельдереем. Я вышел на балкон и посмотрел на эту композицию издалека, но впечатление не изменилось. Что общего может быть между черепом животного и канцелярскими скрепками? И все же что-то их объединяло. Просто я не знал – или не помнил, что именно.
Я опустился на кровать и долго сидел, уставясь на череп со скрепками. В голове ничего не всплывало. Только время, минута за минутой, уходило без толку. За окном промчались одна за другой машина скорой помощи и автобус ультралевых с мегафонами. Захотелось виски, но я решил потерпеть. В ближайшее время мне понадобится трезвая голова. Минуту спустя ультралевые пронеслись в обратном направлении. Заблудились, наверное. В этом районе очень много извилистых улочек, и сбиться с дороги легко.
Прекратив бесплодную медитацию, я встал с кровати, уселся за кухонный стол и начал листать библиотечные книги. Первым делом проверил изображения всех небольших травоядных и сравнил их черепа с экземпляром на телевизоре. Травоядных средней величины на Земле оказалось куда больше, чем я предполагал. Шутка сказать: одних подвидов оленей – более тридцати.
Я снял звериный череп с телевизора, поставил на стол и стал сличать его с иллюстрациями. Потратил на это час двадцать, но ни к одной из девяноста трех особей на картинках череп не подошел. Абсолютный тупик. Я закрыл книги, отодвинул их на дальний угол стола и потянулся.
Делать нечего. Я включил кассету с «Тихим человеком» Джона Форда16и растянулся на кровати.
И тут в мою дверь позвонили.
Я посмотрел в глазок. За дверью стоял мужик средних лет в комбинезоне Токийской службы газа. Не снимая цепочки, я приоткрыл дверь на несколько сантиметров и спросил, что ему нужно.
– Плановая проверка! – ответил он.
– Подождите, – сказал я, прошел в комнату, взял со стола нож, сунул в карман брюк и только потом открыл дверь. Газ на утечку проверяли всего пару недель назад. Да и сам мужик держался как-то не очень естественно.
Тем не менее я с равнодушным видом завалился на кровать, продолжая смотреть «Тихого человека». Вооружившись какой-то штуковиной, похожей на прибор, каким врачи измеряют давление, мужик проверил газ в ванной, а затем перешел на кухню. Туда, где на столе громоздился звериный череп. Я встал и, не убавляя громкости телевизора, подкрался к кухонной двери. Чутье не обмануло меня. В тот миг, когда я заглянул на кухню, мужчина уже засовывал череп в черный пластиковый пакет. Выхватив нож, я прыгнул на него сзади, заломил ему руку назад и приставил лезвие к кончику носа. От испуга он мгновенно выронил пакет обратно на стол.
– Я не хотел ничего дурного! – запричитал он дрожащим голосом. – Просто увидел его, и вдруг – так захотелось! Не удержался и сунул в пакет. Наваждение какое-то. Внезапный порыв... Простите меня!
– Еще чего! – сказал я. Мне еще не приходилось слышать, чтобы газовые инспекторы внезапно вспыхивали страстью к черепам животных. – Если не скажешь правду – перережу твою поганую глотку!
По-моему, это прозвучало ужасно фальшиво. Но мужик, похоже, сомневаться не стал.
– Я скажу правду! – прохрипел он. – Только не сердитесь... На самом деле, мне заплатили, чтобы я эту штуку у вас украл. Два каких-то типа. Пристали прямо на улице. Мол, не хочешь ли подработать. Дали пятьдесят тысяч иен17. И еще столько же обещали, когда товар принесу... Я бы и слушать не стал, но один из них был такой верзила. Откажись – живым бы не отпустили. Вот и пришлось соглашаться... Пожалуйста, не убивайте меня! У меня две дочки. Скоро школу заканчивают...
– Две? И обе заканчивают? – засомневался я.
– Да. Одна этой весной18, другая через два года.
– Хм-м... Какую школу, где?
– Старшая – городскую гимназию Симура, а младшая – частный колледж Футаба в Ецуя.
Сочетание достаточно дикое, чтобы этого не могло быть на самом деле19. Я решил ему поверить.
Приставив к его горлу нож, я выудил бумажник из заднего кармана его брюк и проверил содержимое. Пять новеньких банкнот по десять тысяч иен. Еще семнадцать тысяч мелкими купюрами. Помимо денег – удостоверение инспектора Службы газа и цветное фото семьи. Обе дочери одеты в новогодние кимоно. Ни ту, ни другую даже миловидной не назовешь. Одинакового роста – не разобрать, какая в гимназии, какая в колледже. В отдельном кармашке бумажника -проездной на метро от Сугамо до Синаномати. Ничего опасного для меня. Я сложил нож и отпустил свою жертву.
– Можешь уматывать, – сказал я, возвращая бумажник.
– Спасибо вам! Спасибо! – чуть не расплакался он. – Вот только... Как же мне дальше быть? Деньги-то я взял, а принести ничего не смогу! Что со мной теперь сделают?
