Эйсукэ Накадзоно - Тайный рейс
Сайдзё направился по улице, змеей извивавшейся вдоль реки. Ему сразу бросилась в глаза большая вывеска: «Туристская компания „Корея“», висевшая на трехэтажном деревянном доме — самом высоком здании на этой улице. Он остановился у закрытых дверей погруженного в безмолвие дома и огляделся. Улица была еще более неприглядной, чем окраинные улочки в Осака. Низенькие, темные, похожие на сарайчики лавчонки и закусочные. По улице проходили мужчины, похожие на матросов, женщины с детьми за спиной у самой поясницы, как носят детей кореянки. По взглядам, которые прохожие бросали на Сайдзё, чувствовалось, что в нем они видят чужого. Сайдзё бросил взгляд на табачную лавку, затем на мастерскую по ремонту велосипедов, что находились на противоположной стороне. Вот так, осматривая каждый домишко, он и будет отыскивать контору «Кёкай», о которой ему было лишь известно, что она якобы находится где-то недалеко от моста Тиё. Но вот он прошел уже домов пятнадцать, а конторы все не было. Видимо, эта контора находится на какой-то другой улочке. Он уже повернул было назад, но, увидев японскую галантерейную лавку, решил зайти порасспросить своих. Кстати, ему вспомнилось, что Кэйко Такано имела дело с парфюмерными товарами.
— Вы сказали «Кёкай»? — удивленно переспросила молоденькая продавщица.
— Да. Это какая-то корпорация разъездных торговцев, — пояснил Сайдзё.
Девушка повернулась к двери, которая вела во внутреннее помещение, и кого-то позвала. В дверях появилась женщина, очевидно мать девушки, она на ходу вытирала руки подолом фартука: ее, видно, оторвали от стряпни. Подозрительно взглянув на Сайдзё, она сказала:
— Хм! «Кёкай»? Нет, о такой конторе я что-то не слышала.
— Значит, и поблизости нет такой конторы?
— Нет. Но многих разъездных торговцев мы сами хорошо знаем. Они у нас часто бывают.
— В таком случае вы, наверно, знаете и Кэйко Такано? Не заходила ли она к вам неделю назад?
— Кэйко-сан? Как же, была, была.
— Это правда? — оживился Сайдзё. Наконец-то ему повезло. Как это он удачно выбрал улицу и зашел именно сюда. Японка, живущая среди корейцев! Вряд ли можно найти более надежный источник информации! — А скажите, с ней не заходили еще двое: молодой мужчина и девушка?
— Видите ли, Кэйко-сан не занимается оптовой торговлей. Она привозит лишь небольшие партии новинок. Но на этот раз для меня у нее ничего интересного не было, и она зашла ко мне просто так, навестить.
— Значит, с ней не было спутников?
— Нет.
— Мама, — вмешалась тут в разговор девушка, — а ведь Кэйко-сан, кажется, говорила, что у нее на этот раз много товара и ее сопровождают двое молодых людей.
— Это, кажется, она действительно говорила, — подтвердила мать.
— Вот как? А куда она собиралась ехать отсюда? — У Сайдзё невольно радостно засветились глаза.
— Она, как всегда, поехала на Цусиму. Там она, вероятно, пробудет до конца месяца.
— На Цусиму! — воскликнул Сайдзё. — Как же мне ее там разыскать?
— В Идзухара, в гостинице «Ивахимэ Кан». Там останавливаются все разъездные торговцы.
2
— Здесь одни только цифры? — поднимая на Сайдзё удивленные глаза, проговорил телеграфист в почтовом отделении на станции Хаката.
— Ну и что же? Разве такую телеграмму отправить нельзя? Это коммерческий код, — сказал Сайдзё.
— Да нет, можно, конечно…
— В последнее время развелось много коммерческих шпионов. Вот и приходится прибегать к коду, — улыбаясь, пояснял Сайдзё. — Иначе от них не укроешься! — Сайдзё казался веселым, но на самом деле он был крайне раздражен и взволнован.
С виду несложный шифр в действительности представлял собой основанный на принципе подстановки код, ключ к которому не так-то просто было отыскать. Как было условлено, телеграмму он закодировал по еженедельнику «Сюкан тёрю» за последнюю неделю. Журнальный текст был использован со страницы, номер которой совпадал с числом посылки телеграммы. Цифры кода последовательно обозначали абзац, строку и взятую букву. Таким образом, хотя телеграмма была не такой уж большой, цифр набралось несколько строк. Уже одно это вызывало у Сайдзё досаду.
Неожиданное и маловероятное предположение, высказанное шефом как бы в шутку, приобретало вдруг черты реальности. Если Хаката принять за вершину воображаемого равнобедренного треугольника, обращенного к северу, то одна из сторон этого треугольника будет явно нацелена на Цусиму. Но какое значение в таком случае имеет вторая вершина — Симоносеки? Означает ли она, что находящийся там Чхим Йоль тоже отправится, как и Сайдзё, искать беглецов на Цусиму? Если да, то какую траекторию он себе начертит? Вывеска «Туристская компания, Корея“», которую Сайдзё видел у моста Тиё, была теперь для него больше чем намеком. Она неотступно стояла перед его глазами.
Словно преследуемый кем-то, Сайдзё помчался на пристань. «Цусима! Цусима! Цусима!» Ему казалось, что это слово отстукивает сердце, что в ушах раздается чей-то призывный голос. Почтово-пассажирский пароход, курсировавший между Кюсю и Цусимой, делал ежедневно только один рейс. Пароход отправлялся из Хаката в 8 часов 30 минут утра. Следовательно, нужно торчать здесь еще почти сутки. А потом целых восемь часов плыть по известному своим неспокойным нравом морю Гэнкай. Зато до корейского порта Пусан с островов Цусима можно доплыть даже на небыстроходном рыбачьем суденышке за каких-нибудь три часа. А в Японии эти острова считались далеким, глухим краем.
Сайдзё вышел на людную улицу, носившую громкое название Гион-мати[10]. В действительности же это была жалкая узкая улица с ветхими полинявшими домами. Сайдзё замедлил шаг у небольшого бара, из открытых дверей которого на него пахнуло спертым пыльным воздухом. Бар, по-видимому, только что был открыт. У входа стояла молодая девушка, по всей вероятности служившая здесь. Она искоса взглянула на Сайдзё и улыбнулась. Он кивнул ей, и они вместе вошли в заведение. Подойдя к стойке, Сайдзё сказал:
— Ты очень похожа на одну девушку, которую я разыскиваю.
— Правда? Вот интересно-то! А вы откуда приехали?
— Из Токио.
— Ого! А как зовут ту девушку?
— Ясума Канако.
— Ясума Канако?.. Нет, такую не знаю. Странное немножко у нее имя.
В речи девушки чувствовался местный диалект, но она очень хотела казаться образованной и воспитанной. Своей красивой внешностью и глуповато-невинным видом она действительно напоминала Канако, которую Сайдзё видел всего лишь один раз. Правда, в последнее время он изучал ее на десятках фотографий, и теперь ее образ был словно выжжен в его голове. Сайдзё угостил девушку фруктовым соком, а себе заказал виски с содовой. Он подряд выпил пять или шесть небольших рюмок.
— Что это вы с утра пьете виски? Странно. Не с горя ли? — спросила девушка. — Никак не можете забыть свою милую. Не убивайтесь! Давайте лучше заведем музыку! У вас есть десятииенные монеты?
Сайдзё достал из брючного кармашка горсточку монет и высыпал их девушке на ладонь. Завертелся диск проигрывателя. Можно было подумать, что именно от джазовой музыки в баре поднялся и задрожал в воздухе светящийся столб разноцветных пылинок. Девушка искусно стала отбивать ногами такт. «Запретная любовь», «Молодежный буги», «Розы в горах». Музыка была то быстрая, то медленная, то тихая, то громкая, но вся определенной окраски. Девушка, кажется, была довольна своим выбором. В заключение она два или три раза прокрутила «Джамбарайю». Песня кончалась похожим на вздох возгласом: «Ох! Ох!» От завывания певца, певшего сладеньким тенорком, у Сайдзё отчаянно заныл затылок.
Интересно все же, какое лицо сделает шеф, получив его телеграмму? Бесстрастное, как всегда? Или удивится? А возможно, лишь усмехнется. И Сайдзё вдруг показалось, будто тень какой-то черной птицы промелькнула над его головой и он словно бы почувствовал удар ее острого клюва в темя.
Телеграммой Сайдзё первым занялся Амати. Он раскрыл еженедельник и отыскал нужную страницу. С этой страницы печаталось продолжение романа, нашумевшего описаниями рискованных любовных сцен. Чтобы расшифровать слово «Цусима», Амати пришлось прочитать такие выражения: «Отдельный кабинет в чайном домике, укрытом рощицей, был погружен в полумрак», «Густая алая струйка побежала по ее белой атласной коже», «И он впился губами…»
Амати громко расхохотался. Но вот телеграмма расшифрована. Текст гласил: «Следы ведут на Цусиму. Завтра еду туда. Судьба Канако Ясума пока неясна. В рамках Ваших указаний приложу все силы».
Амати позвонил шефу и, получив разрешение зайти, направился к нему в кабинет.
— Телеграмма от Сайдзё, — доложил он и прочитал вслух дешифрованный текст.
— Хорошо, — сказал Могами. — Сообщи положение от своего имени по всем трем номерам.
