Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание
Но сам он не успокоился. 25 декабря Врангель направляет Деникину очередную докладную записку, в которой прямая критика (теперь-то он может позволить себе это в полном объеме!) действий главнокомандующего и обидные даже для прапорщика поучения.
31 декабря Врангеля неожиданно посещает представитель Великобритании Мак-Киндер, дабы выяснить его позицию и перепроверить слухи о готовящемся перевороте, в результате которого Врангель должен был сменить Деникина. «Знаменательный разговор!» — записал Врангель в дневнике. И незамедлительно отреагировал новой докладной о полной непричастности к подобным слухам. «Пресимпатичный носорог» не соизволил ответить. Тем хуже для него…
Агент доносил Врангелю: генерал Слащев отошел в Крым, за перешеек. Тревожно под Новороссийском. Деникин все время говорит о готовящихся на него покушениях со стороны большевиков, самостийников, не в меру прытких генералов. Его подозрительность крайне возросла. Деникину стали известны высказывания Врангеля, что он-де «в положении классного пассажира — сидит в вагоне вместо того, чтобы воевать».
Генерал Лукомский телеграфирует Деникину 10 января 1920 года: «В последние дни в Новороссийске появились какие-то прохвосты, которые по кофейням и ресторанам распространяют слухи, что Врангель из-за личных к главнокомандующему отношений бросил армию в самый критический момент, и стараются возбудить публику против него. Эти господа ведут вредную и гибельную для дела игру, так как надо знать, что Врангель среди кадровых офицеров пользуется большой популярностью. Если кого-либо из таких господ поймают, расстреляю немедленно». Деникин отвечает, обидевшись: «Ваше сообщение в мой адрес считаю неуместным, полагаю себя вправе указать вам на это...»
Просматривая сейчас эти телеграммы, Врангель подумал, что тогда у него еще не выработалась четкая линия поведения и та полная последовательная программа, которую он вез нынче в Крым. Просто он любым способом хотел свалить Деникина, причинить ему неприятность — любую! — и старался делать это всеми доступными способами. Он не мог простить Деникину слабости, несмотря на то, что слабость была проявлена по отношению именно к нему, Врангелю. Это, конечно, была удобная позиция для себя, для самооправдания. В нее он верил все сильнее и сильнее, пока эта позиция не стала единственной, не заслонив окончательно очень простые и обыкновенные мысли о большой карьере, пришедшие чуть ли не случайно в голову вчерашнему горняку, молодому еще сравнительно офицеру, произведенному тем же Деникиным в генерал-лейтенанты...
И вот Деникин растерян. Неожиданно для всех он издает приказ: «Укрепление обороны Новороссийского района, а также возможную эвакуацию города возложить на генерал-лейтенанта барона Врангеля П. Н.» Нашли дурака! Оставлена Одесса. «Ужасные сцены в порту, — отмечено в дневнике. — Многие не успели погрузиться, ползли по льду, кончали самоубийством. Часть армии с ген. Бредовым пробивается в Румынию. Всеобщее озлобление, недовольство». «В Крыму сумбурные и бессмысленные распоряжения ген. Слащева. Беженцы, солдаты без частей, хаос, темные силы (авантюрист (?) капитан Орлов)». И дальше, для оправдания уже не только перед собой — перед историей: «Сознавая, что от меня хотят избавиться, подал прошение об отставке. Семью решил отправить в Константинополь. Сам уеду в Крым...»
В Крыму в поле его зрения попадает капитан Орлов (запись: «Авантюрист или верный слуга — как его однофамилец при Екатерине II?»). Впрочем, интерес, как оказалось, был обоюдный.
Врангель достал листовку, выпущенную мятежным капитаном, читая, усмехнулся: «Наш молодой вождь генерал Врангель прибыл в Крым. Это тот, кому мы верим все, это тот, кто все отдает на борьбу с большевиками и преступным тылом... Да здравствует генерал Врангель — наш могучий и сильный духом молодой офицер!» Неплохо сказано... В Крыму страсти бурлили еще почище Новороссийска. Пойди разберись! Генерал Шиллинг — высокий, плотный, с открытым, свежим лицом — производит приятное впечатление. Но, утверждали, казнокрад, сдал Одессу, развалил вверенный ему фронт... Генерал Май-Маевский? «На войне начальник для достижения успеха должен использовать все — не только положительные, но и отрицательные побуждения своих подчиненных. Если вы станете требовать от солдат и офицеров, чтоб они были аскетами, то они и воевать не будут» — так он оправдывал свое мародерство. Обиделся, услышав ответ Врангеля: большевики, видимо, не так рассуждают, поэтому и побеждают. Упрекнул чуть ли не в симпатии к большевикам... Или Слащев. Примчался с визитом: бледно-землистый, с беззубым ртом, редкими волосами, громким ненормальным смехом — потерял, видно, душевное равновесие. Одет в фантастический костюм. Говорил о трудностях — еще один кандидат в Наполеоны... Шиллинг, ссылаясь на предложения общественности и молодого офицерства, требующих передачи всей власти Врангелю, просил принять от него должность. Врангель, сумев сдержать ликование, нашел в себе силы ответить, что сделает это лишь по приказу главнокомандующего.
Посылая листовку Орлова Деникину, генерал Лукомский советовал ему срочно заменить Шиллинга Врангелем. Поначалу и сам Шиллинг ходатайствовал о назначении барона себе в заместители, но Деникин, возмутившись, оказался непреклонным. Однако Врангель переиграл всех. О, это была тонкая и очень расчетливая игра. Ею стоило гордиться!..
Врангель перебирал копии февральских телеграмм.
Генерал Лукомский — генералу Шиллингу. 5.11. 1920: «Советую передать власть генералу Врангелю».
Деникин — генералу Шиллингу. 5.11.1920: «Категорически отвергаю ваши предложения. Подчиняю вам в оперативном отношении флот».
Генерал Лукомский — генералу Шиллингу. 6.11. 1920: «От имени Врангеля меня посетил генерал Шатилов, который заявил, что вследствие ухудшения положения в Крыму Врангель согласен принять временное назначение для установления порядка на Крымском побережье, при условии невмешательства Шиллинга, если я, именем главнокомандующего, ему это прикажу».
Телеграфный приказ генерала Шиллинга. 7.11.1920: «Генералу Врангелю подчиняю Севастопольскую крепость, флот и все тыловые отряды; возлагаю на него мерами, какие он признает целесообразными, успокоить офицерство, солдат и население и прекратить бунтарство капитана Орлова».
Генерал Лукомский — Деникину. 7.11.1920: «Положение в Крыму тревожное. Только немедленное назначение Врангеля вместо Шиллинга спасет положение. Завтра может быть поздно».
Телеграмма Деникину от ряда общественных деятелей. 7.11.1920: «События неминуемо поведут к гибели обороны Крыма, если во главе власти в Крыму не будет безотлагательно поставлен барон Врангель».
Генерал Шиллинг — Деникину. 8.11.1920: «Ввиду разрухи тыла и разыгравшихся страстей среди офицеров до крупных чинов включительно, полагаю, что передача мною власти Врангелю будет более отвечать всей совокупности обстановки».
Деникин — Шиллингу. 8.11.1920: «Совершенно не допускаю участия Врангеля. Уверен, что вы положите предел разрухе».
Генерал Шиллинг — генералу Лукомскому. 8.11.1920: «Считаю необходимым. Первое: принять меры против Орлова. Второе: отрешить от должности командующего флотом вице-адмирала Ненюкова. Третье: предложить генералу Врангелю немедля покинуть пределы Крыма».
8 февраля 1020 года был обнародован приказ Деникина об исключении со службы генерал-лейтенантов Лукомского, Врангеля, Шатилова, вице-адмирала Ненюкова и начальника штаба флота контр-адмирала Бубнова.
Англичане пытались устроить свидание Врангеля с Деникиным. Генерал Хольман давал миноноску для поездки в Новороссийск, обещал полную гарантию безопасности, однако Врангель отклонил его предложение и послал генерала Шатилова. Тот привез приказ главнокомандующего: Врангелю немедля выехать из пределов Вооруженных сил Юга России.
Генерал Хольман встретился с Деникиным и спросил его напрямик: «Ваше превосходительство, предполагаете ли вы дать какое-нибудь назначение генералу Врангелю?
Деникин: Нет.
Хольман: В таком случае, может быть, лучше будет посоветовать ему уехать?
Деникин: Да, это было бы лучше».
Уже с борта парохода «Александр Михайлович» Врангель вновь обращается к Деникину. Он подводит «итоги» их борьбы.
«... Ровно полтора года назад я прибыл в Добровольческую армию и стал добровольно в ваше подчинение, веря в то время, что вы честный солдат, ставящий благо родины выше личного. Полтора года я сражаюсь в рядах Вооруженных сил Юга России, неизменно ведя мои войска к победе, и не раз, в самые тяжелые минуты, спасая положение, моя армия освободила Северный Кавказ. Боевое счастье улыбалось вам, росла ваша слава, и с нею вместе стали расти в сердце вашем честолюбивые мечты... Войска адмирала Колчака, предательски оставленные нами, были разбиты. Армия, воспитанная на произволе, в грабежах и пьянстве, ведомая начальниками, примером своим развращающими войска, — гакам армия не могла создать России... Отравленный духом честолюбия, вкусивший власти, окруженный бесчестными льстецами, вы уже не думали о спасении отечества, а лишь о сохранении власти. По мере того как армия приближалась к Ростову и Новочеркасску, вы видели, как таяло ваше обаяние, власть выскальзывала из ваших рук. Цепляясь за нее, в полнейшем ослеплении стали вы искать кругом крамолу и мятеж.
