Анри Труайя - Крушение
— Вы занесете это на мой счет? — спросил Николя.
— О, конечно, конечно, не беспокойтесь!
Она улыбалась. Вылитое свиное рыло с маленькими глазками. Хорошо бы, подумал Николя, взять ее за нос и крутануть, пока не хрустнет хрящ.
— Всего доброго, мадам, до завтра, — сказал Николя нарочито вежливым тоном.
Он вышел из магазина, неся под мышкой «Рембрандта», «Тулуз-Лотрека» и «Импрессионистов». Как было условлено, он отдал пакет Луиджи, хозяину бистро на рю дез Эколь. Завтра утром Пьеро, прежде чем начать обход своих клиентов, должен будет забрать у того товар.
Погода стояла ясная и холодная. Николя, подняв воротник и засунув руки в карманы, вышел на бульвар Сен-Жермен и смешался с прохожими. На ходу он любовался своими сапогами, сиявшими в свете уличных фонарей. Он мог бы прогуливаться еще очень долго, влекомый вперед своей удивительной обувью, но на перекрестке с рю де Бюси заметил, что его преследует какой-то мужчина. Лет сорока, с розовым цветом лица, седой гривой и солидным животиком. Было ясно, что он ищет партнера. В этом квартале таких типов было много. Симон, приятель Николя, однажды попробовал. Говорит, ничего особенного. В большинстве случаев эти господа довольствуются лишь поверхностными вольностями. Взамен можно получить разные небольшие презенты: к примеру, часы или ремень… Николя, конечно, был заинтересован в каком-нибудь подарочке, но мысль о том, что такой субъект станет его лапать, была ему неприятна. Ему больше нравились девчонки. Важную роль здесь играла кожа. Разве можно сравнивать Коринну с ее нежным, легким телом и стройными длинными ногами и этого толстого брюхана? Николя обернулся. Мужчина, который шел за ним, послал ему слащавую улыбку. Он мог быть дипломатом или чиновником высокого ранга… Скользкий, как обмылок. С вкрадчивыми движениями. Уж этот-то, наверно, мог бы научить многому! Но у Николя что-то не было охоты учиться. Он сжал челюсти, бросил на преследователя яростный взгляд и прибавил шагу. Чиновник быстро отстал. Николя ликовал. Сапоги несли его по воздуху, словно сказочные сапоги-скороходы. Он так и шел, восхищаясь ими, пока не уткнулся носом в кафе «Обриан». Наудачу он заглянул внутрь. Александр сидел за своим столиком, разложив вокруг себя бумаги. Подперев голову рукой, он что-то писал.
— Угостишь меня кока-колой? — попросил Николя и рухнул на диванчик, показывая всем своим видом, как он измотан после долгого рабочего дня.
Александр сделал заказ и, продолжая писать, как бы между прочим обратился к Николя:
— Кстати, я говорил тебе, что пригласил Брекошона на обед?
— Нет, — пробормотал Николя. — А когда он придет?
— Сегодня.
Это было прямое попадание. С потухшим взглядом Николя, осознавая опасность, просчитывал варианты отступления. «Если Брекошон придет к нам домой, то обязательно заведет речь о книгах, которые я беру у него со скидкой. Он думает, что я покупаю их для себя. Как же мне выкрутиться?» Николя судорожно соображал, как отвести от себя беду. Страх в душе рос.
— Вот незадача, — сказал он отцу, — сегодня вечером я не могу. Я договорился…
— Значит, передоговоришься.
— Это невозможно!
— Сделай так, чтоб стало возможно. Брекошон придет ради тебя.
— Ради меня?!
— Да, он хочет посмотреть твою библиотеку.
Александр улыбался, глядя на Николя. Улыбка была невыразительной: губы раздвинуты, глаза прищурены, а в лице ни малейшего намека на веселость.
— Он сам тебе это сказал? — в ужасе прошептал Николя.
— Да.
— А что именно?
— Ну, он сказал, что ты коллекционируешь книги по искусству.
— Ну, и?..
— Я был удивлен, даже изумлен, и ему этого хватило, чтобы все понять. Он давно тебя подозревает.
— Но в чем? — дрожащим голосом спросил Николя.
— Не строй из себя идиота.
— Он что, правда, придет сегодня вечером?
— Нет, я это выдумал, хотел тебя проверить.
Николя перевел дух. Самым страшным для него была бы очная ставка и необходимость давать объяснения.
— Я действительно только что его встретил, — продолжал Александр, — но ради меня он замнет это дело.
Николя вспыхнул. Теперь, когда не надо было играть перед благородным Брекошоном роль раскаявшегося грешника, он мог позволить себе сопротивляться.
— Пошлю-ка я этого Брекошона куда подальше!
— Это — твое право, — признал Александр. — А что дальше?
— Больше я туда ни ногой.
— Само собой разумеется. Брекошон тебя уволил!
На какое-то время за столиком воцарилась тишина. Николя допил содержимое своего стакана. Александр закурил сигарету.
— И что же тебя сподвигло на подобные махинации? — поинтересовался Александр между двумя затяжками.
— А что здесь такого? Кому от этого стало хуже? Я бы мог стянуть кучу книг у него из магазина, а он бы этого даже не заметил. И все бы спокойненько списали на недобросовестных клиентов! Я же довольствовался только разницей в цене. И теперь этот старый кретин, который не знает, куда ему девать свои деньжищи, позволяет себе упрекать меня?! Нет, это уж слишком! Разве не так?
— Если бы все служащие магазина поступали так, пришлось бы прикрыть лавочку.
— Но ведь они так не поступают! На что же он жалуется?
— На твой обман. Он взял тебя по моей рекомендации, доверял тебе…
— Значит, ты злишься из-за этого? Надеюсь, что ты не станешь читать мне мораль!
— Плевать я хотел на мораль, — резко ответил Александр. — Пусть каждый живет, как хочет. При условии, что он не мешает соседу. Но чего я не могу простить, так это глупости. А ты вел себя, как последний дурак. Чтобы заработать несколько жалких монет, ты рисковал так, словно впереди у тебя маячило несколько тысяч. Не умеешь, не берись! Послушай меня, если у тебя нет призвания к мошенничеству, сиди спокойно и не дергайся. Короче, с этим делом покончено, тебе придется искать себе другое место. Хотя сомневаюсь, что ты сумеешь найти что-нибудь лучшее!
После приступов страха и гнева Николя всей своей массой погрузился в душевный покой. Он вновь плавал в тихих водах и размышлял об отце. Какой он необыкновенный человек! Несмотря на весь свой цинизм, все может понять и простить. Как будто ему тоже восемнадцать.
— Ты мне не дашь сигарету? — попросил Николя.
Александр протянул ему через стол открытую пачку.
— Бери.
Они молча курили. Николя был погружен в свои мысли. Внезапно он спросил:
— А что ты скажешь Франсуазе?
— Правду, — ответил Александр.
Николя насупился.
— Не надо. Я ей скажу, что Брекошон меня уволил, потому что праздники уже прошли и он больше не нуждается в моих услугах.
— Как хочешь.
— Иначе она раздует из этого целую историю! Просто поразительно, какой беспокойный характер у твоей жены. Кажется, она из всего готова сделать трагедию.
— Зато ты со своим спокойствием хорошо ее уравновешиваешь, — заметил Александр.
Николя откинулся на спинку диванчика, поднял глаза к потолку и негромко произнес:
— Мне очень нравится Франсуаза! Но она слишком серьезная. Скажи, она тебе не надоела?
— Если бы надоела, я бы ушел.
— Но вы же женаты!
— И что с того?! Нет, старик, надо близко знать Франсуазу, чтобы оценить ее по достоинству. Часто случается, что самые большие скромницы оказываются великолепны в постели!
— Так, значит, ты счастлив?
— Да.
— Это хорошо, — важно произнес Николя. — А я, мне кажется, не мог бы быть счастливым, живя все время с одной и той же женщиной. У меня тут есть одна, Коринна…
— Да ну? — удивился Александр. — А я думал, ты девственник.
— Издеваешся?!
— Ну, и какая она, эта твоя Коринна?
— Шведского типа, очень опытная. Ты наверняка встречал ее в нашем районе. Ее все знают. Мне с ней очень нравится. Но, чувствую, в один прекрасный день я ее брошу…
— Если она тебя не опередит!
Николя оскорбился. Скривив губы, он уставился на носки своих сапог. Александр начал складывать свои бумаги и книги в портфель.
— Вообще-то, — заговорил Николя тягучим голосом, — нам, молодым, не везет в жизни.
— Это почему же?
— Потому что мы родились в трудное время. Угораздило же нас появиться на свет в этом омерзительном мире. Думаешь, легко принадлежать к послевоенному поколению?
— Должен тебе заметить, что, начиная с доисторических времен, каждое новое поколение является послевоенным.
— Ты прав! — согласился Николя. — Значит, так гнусно устроен мир. Закажешь мне еще кока-колы?
— Нет, — ответил Александр. — Пора идти. Франсуаза ждет гостя к обеду сегодня вечером.
Сердце Николя екнуло.
— Ты же мне сказал, что сочинил про Брекошона!
— Речь не о Брекошоне.
— А тогда о ком?
— О Жан-Марке.
— Это меня больше устраивает, — с облегчением вздохнул Николя и, покачав головой, через мгновение добавил: — Но лучше бы мы обедали втроем.
