Александр Лекаренко - Дьявольская карусель

- Почему ты не подключишь к этому делу Даню? - вечером, спросил Алеша, в только что обставленном кабинете Марины. - Ты что, с ума сошел? - Mapина закурила и откинувшись в кресле, с удовольствием положила ноги на стеклянную плиту стола, - Да он моментально отошлет меня отсюда, если запахнет криминалом. - Он влюблен в тебя, он сделает для тебя все, - заметил Алеша. - Нет, - Марина помотала головой, - Даня способен полезть с ножом на че­ловека, который меня обидит. Но он мне руки отобьет, если я сама куда-нибудь полезу. Он приехал сюда делать бизнес, а не головы отбивать. - Здесь это почти одно и то же, - усмехнулся Алеша, - Хотя времена меняются. - Ты не пони­маешь, - сказала Марина, - Ты просто не понимаешь, в каких условиях он родился и вырос. Там бизнес, - это бизнес, а война, - это война. Все делают деньги, но если надо, - то снимают галстук, часы «роллекс», достают из-под кровати автомат и идут воевать. Но одно с другим не смешивается. Мишка вот смешал - и его моментально шлепнули. - Это мудро, - кивнул Алеша, - Если бы я был торговцем, а не киллером, - я бы вырезал всех киллеров до самого горизонта. - Они расхохотались. - Даню нужно беречь, как зеницу ока, - сказала Марина. - Он порядочный человек, - раздумчиво сказал Алеша. - Он порядочный человек, но мне на это наплевать, - раздраженно отмахнулась Марина. - Не ври, - усмехнулся Алеша. - Ну, ладно, - почти наплевать. На деньги мне не наплевать. Без денег я ничто, - отрывисто сказала Марина. - У тебя что, ничего не осталось?- спросил Алеша. - Ничего, - Марина покачала головой, - Все деньги Дани, - мои пока я его жена. Но если он меня выгонит или... упаси господь, - Марина нер­вно затянулась, - То я превращусь именно в то, о чем говорил мой папочка, - в лахудру. И поползу к его порогу за куском хлеба. - Поползешь? - усмех­нулся Алеша. - Поползу, - кивнула Марина, - А куда деваться? Я не смогу и не буду работать так, как работают работницы на этом заводе, - она ткнула концом сигареты в темное окно. - А ты пробовала? - с любопытством спросил Алеша. - Пробовала, - ответила Марина, - Ты просто мало знаешь обо мне, мой друг и друг моих мужей. Нет ничего хуже наемного рабства. Даже сидеть в Хайфе, в четырех стенах, как в тюрьме - и то лучше. - Я бы посидел, - кивнул Алеша, - Люблю, знаешь ли, эти золотые клетки. И павлины, опять же. - Марина расхохоталась, - Хайфа, - это большой каменный мешок. Там можно жить только в помещении с кондиционером. А за стенами ничего не изменилось за пару тысяч лет, - жара и камень. Никто там и не заметил, что поблизости распяли какого-то Христа. - Я атеист, - скромно заметил Алеша, - Но я люблю, когда тепло. И па­льмы. - Это хорошо один раз, - усмехнулась Марина, - Но когда ты знаешь, что зима никогда не наступит, - это очень плохо. Деревья не пожелтеют и не позе­ленеют, - там и деревьев-то нет, одни кусты. Как на кладбище, - вечнозеленые. Я думаю, Мишка и мозгами-то поехал от этого, - да еще от жары. - Там же мо­ре, - удивился Алеша. - Море, - говно. Там порт, а не море, - Марина презри­тельно искривила губы, - Они тебе нарисуют на картинках красоту. На самом деле, - все воняет. И пить там нельзя совсем, а Мишка бухал, - будь здоров. - Раз находил с кем бухать, значит не все там талмудисты, - усмехнулся Але­ша. - Не все, - кивнула Марина, - Там есть евреи, которые ничем не отличаются от нас с тобой или любого еврея из Харькова. А есть такие черножопые семиты, которые ничем не отличаются от арабов. Потому так и ненавидят друг дру­га. По-родственному. - Все воюют и все воняют, - философски заметил Алеша. - Потому, что их втягивают в дерьмо, - огрызнулась Марина, - Новорусских ев­реев там вообще нет,- нэма дурных. А советские защищают там свои бабки, ко­торых у них не было в Союзе. Они бы уже давно договорились с палестинцами. Но есть же еще и черножопые, которые воюют потому, что кто-то, когда-то, что-то, кому-то сказал? - это записано у них в книжке, таким квадратным ив­ритом, который могут прочитать только они. Этим никогда не договориться. Они загнали себя в глухой угол и всех туда тянут. - А Даня? - очень заинтересованно спросил Алеша. - А что Даня? - Марина неопределенно подняла брови, - Даня кует бабки, а когда надо, - вздыхает и едет на сборы. Сейчас ему дали какую-то бумажку, чтобы он мог поковать их где-нибудь еще. И вер­нуться с ними назад. За деньги, между прочим, дали, не задаром. - Очень по­хоже на землю обетованную, в которой мы родились, - хмыкнул Алеша.  – Похоже? - удивилась Марина, - На военный коммунизм это похоже. Колхозы, железный за­навес, - все есть, даже пламенные чекисты. Окна заставляют мыть, если не по­моешь, - штрафуют. Не заплатишь штраф, - приедут и заберут телевизор. Они там уже построили светлое будущее, ты за них не волнуйся. - И как же там можно жить? - удивился Алеша. - Можно, - кивнула Марина, - Если не высовывать нос на улицу. Советским там очень хорошо живется, изголодавшимся. Высокие пен­сии, соцобеспечение, - все, как и положено в стране победившего социализма. А Даня вот, сюда приехал. - Вернуться, что ли, в землю обетованную? - за­думчиво сказал Алеша, глядя в потолок, - По культурному обмену. - Жить надо дома, - твердо сказала Марина, - Чтобы снег был и деньги. Чтобы было кому шу­бу показать. У меня две шубы сожрали какие-то скорпионы. Там всю жизнь со­жрут скорпионы, пока будешь слоняться по сауне с голой жопой. Но слоняться с голой жопой по снегу, - еще хуже. Без денег ты везде будешь дерьмом. А пи­столет тебе в стране военного коммунизма, - быстро укоротят. - Не сомневаюсь, что и здесь укоротят, - вздохнул Алеша, - Везде опасно, - как только высунешь нос из клетки на улицу, - в джунгли. Ты не собираешься возвращаться? - Нет, - зло ответила Марина, - Не для того я вытащила сюда Даню, чтобы мыть окна в том полицейском участке. У Дани хватит мозгов и денег и на меня и на тебя и на твоих девок, - И в этом я не сомневаюсь, - тихо ответил Алеша, - Но я привык думать своими мозгами и не понимаю, зачем тебе тогда деньги твоего папаши? - Да не деньги мне нужны, - крикнула Марина, - Неужели ты не понимаешь? Я хочу видеть, как моя сестрица потеряет свое белое платье и поползет по улице нишей, - к моему порогу! Я хочу, чтобы жизнь моего па­почки развалилась у него на глазах, вместе с его предприятием, чтобы он сбухался и сдох! Мести я хочу и справедливости, понял?! - И денег, - тихо сказал Алеша. - И денег, - тоже! - крикнула Марина, - Я возьму свое, что принадлежит мне по праву. А остальное, - пусть горит вместе с папочкой и его заводом! - Хорошо, - еще тише сказал Алеша, - Чего ты хочешь от меня, чтобы я мог честно заработать деньги на своих девок, пока мне еще ничего не укоро­тили? - Я хочу чтобы ты пустил под откос пару «камазов» с прицепами, всего лишь. Ну, может, - штуки четыре, - внезапно успокаиваясь, сказала Марина. - Что за бред ты несешь? - спросил Алеша. - Предприятие работает от зака­за к заказу, - вразумляющее сказала Марина, - Если груз не дойдет до заказчи­ка, - он не заплатит. Если сделать так пару раз, - предприятие сдохнет. - Не сдохнет, - возразил Алеша, - Они наверняка получают предоплату. Груз можно застраховать. Можно взять кредит под выполнение заказа. Спроси Даню, - он тебе объяснит. А я тебе говорю, что на десятую часть стоимости этого зака­за, можно нанять охрану, которая пришибет любого партизана. - А ты-то, что-нибудь умеешь? - скривив губы, спросила Марина. - Думать умею, - ответил Алеша, - Если руки не заняты каким-нибудь дерьмом. Но если делать такое де­рьмо, - так делать его надо на заводе. А зачем вообще, делать дерьмо? - Я что-то не догоняю твою мудрость, - нахмурилась Марина. - Это потому, что ты слишком гордая, - усмехнулся Алеша, - Тебе хочется наказывать всех, как Иегова. А красивые вещи надо делать, как змий. Зебра уже догнала бы, что надо делать - уже сделала бы и пошла есть мороженное. Куда мне до нее, - ухмыльнулась Марина.  Твой сарказм, - гнилой, - резко сказал Алеша, - Ты киснешь от злости, у тебя размягчение мозгов. На хрена ты ломишься через стену, обсираясь от натуги, - когда можешь войти в открытую дверь? да вой­ди ты к ним, выпей с ними чашку чаю, посюсюкай с их ребенком. - Я не смогу, - неуверенно сказала Марина. - Сможешь, если надо, - сказал Алеша, - Снимай свой «роллекс» и иди на войну. Это война, - а не игрушки с гранатометами. Улыбайся, не будь такой тяжелой и угрюмой, вползи туда с высоко поднятой головой. Ты такому мужчине, как Даня, смогла продеть кольцо в нос, - а то не сможешь чмокнуть в лысину старого маразматика. Это легко, - будь легкой, как Зебра. Ни ты, ни я не сможем пройти на завод, чтобы учи­нять там диверсии. Войди к ним в дом - и пусть он сгорит, к ебени матери! - Они посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались.

Г л а в а  25.

Костя быстро шел через заводской двор к офису, злой как черт, рядом с ним, возмущенно размахивая руками, семенил сменный мастер. За ночь какие-то твари срезали семьдесят метров кабеля, который питал все производство. Ка­бель был протянут с соседнего предприятия на высоте десяти метров, но между заборами имелась неохраняемая зона, чем и воспользовалось проклятое ворье.