Театр убийц (СИ) - Родионов Леонид Михайлович "Делони Ворон"

В подвале бывшего приюта лежало семнадцать тел, пять принадлежали взрослым, остальные подросткам от тринадцати до восемнадцати лет. Все тела были сожжены, причем задолго до взрыва, головы отсечены, глаза выколоты. Когда эта весть дошла до еще тогдашнего директора театра Шальнэра, он вызвал Анапа к себе и вначале орал на него, гневно и разъяренно, понося его всеми словами, говоря о том, что он своим поступком подставил под удар весь театр, а после задал вопрос, который интересовал, пожалуй, всю страну. Зачем? Анап ответил просто “они могли меня запомнить, они могли захотеть отомстить”. После этого случая, Анап стал окончательным изгоем, все при виде него плевались, проклинали и невольно тянулись к оружию, многие недоумевали, почему он до сих пор еще жив, но директор, у которого после того разговора начались проблемы с сердцем, от которых он впоследствии и скончался, ответил “он, выполнил контракт, все условия были соблюдены, мне не за что применять к нему меры наказания”.

- Нет, – глухо, но твердо ответил Стриин, – при всем уважение, нет. Я не буду работать с этим выродком. Либо меняйте партнёра, либо разрешите откланяться.

- Он уже подписал контракт, – голос Еленары тоже немного поник. – Я бы отправила его одного, но я боюсь за горожан. Его фобия преследования, может привести к тому, что весь город будет усеян трупами случайных свидетелей. Поэтому мне и нужен тот, кто сможет его остановить, если его вновь занесет.

- И этим кем-то буду явно не я, – Стриин встал. – Простите меня за мою дерзость, но работать с тем, кто отнимает жизни, словно колит орехи, я не смогу. Если вы говорите, что я похож на мастера Грэша, то вы поймете почему я отказываюсь.

Стриин сделал поклон, отодвинул стул и дойдя до двери уже был готов повернуть ручку, как услышал за спиной слова, произнесенные абсолютно серьезно, тоном, настолько холодным, что Стриин оцепенел.

- Тогда я буду вынуждена привлечь к этому заказу Астрид Шэль. Она единственная на данный момент свободный актер.

Стриин слышал, как колотится его сердце, как стучит кровь в висках, как хрустнула ручка двери под напором его гнева. Медальон, в его груди начал греться, демон, что жил в нем, почувствовал всплеск эмоций и проснулся.

- Вы не посмеете, – прошипел Стриин не оборачиваясь, – она не сможет ему даже навредить, не то что сдержать. К тому же у нее рука повреждена.

- У меня нет другого выбора, – Еленара не замечала, что воздух в комнате начал накаляться, продолжая говорить холодным голосом. – Я не могу отпустить Анапа одного, но и забрать контракт я тоже не в силах. Кроме тебя и Астрид у меня пока нет свободных актеров, поэтому либо ты, либо она.

Стриин развернулся и заглянул в холодные глаза директора. Его карие глаза пылали, от него исходил жар, но это нисколько не растопило тот холод, которым окутала себя Еленара.

- Вы действительно заслуживаете свое прозвище, – прошипел Стриин медленно идя к столу, – каменная леди.

Подойдя к столу, актер резко притянул к себе контракт, грубо взял из рук Еленары стилус, лицо которой все так же было без эмоциональным, размашистым почерком вписал свое имя и поставил подпись, после чего бросил оплавившийся стилус на стол.

- Я буду надеться, – Стриин развернулся и с нескрываемым призрение и злобой произнес, – что этот выродок, даст мне повод себя убить. – После чего в два шага дошел до двери, взялся за расплавившуюся ручку, вышел за дверь и захлопнул ее за собой с такой силой, что по проему пошла широкая трещина.

Из здания театра Стриин вылетел как разъярённый зверь, по пути, чуть не снеся двух второгодок, но это для него сейчас не имело никакого значения. По городу он шел не менее резво, ведя себя откровенно говоря дерзко и вызывающее, словно специально нарывался на драку, чтобы выпустить пар. Когда Стриин задел плечом какого-то верзилу, судя по одежде плотника, тот было хотел что-то ему сказать, но увидев пылающей в глазах актёра гнев, тут же ретировался куда-то в переулок. В свой дом Стриин влетел словно ураган, захлопнув за собой дверь, словно сильный сквозняк. Ни тратя время на переодевания, актер скинул с себя свои сапоги, швырнув их куда-то в угол, залетел в кладовую, где с верхней полке достал бутыль его любимого вина “Красный рубин”, открыл ее ловким ударом по дну и припал к ней уже находясь в гостиной возле камина.

Вином, Стриин пытался затушить тот пожар, что разожгла своей подлой провокацией госпожа директор, а лицезрением огня пытался успокоить нервы и разум. Актер смотрел на огонь и не мог поверить, что Еленара, всегда отзывчивая и рассудительная, пала так низко. Использовать в качестве рычага давления, его ученицу, это скорее подходит этому кровавому выродку, нежели чуткому, несмотря на ее почти вечную непроницаемость, директору театра. Осушив больше половины бутыли, Стриин наконец смог обуять свой гнев, демон вновь ушел в глубины души и его амулет в груди почти что остыл.

Поставив пузатую бутылку на стол, актер присел в кресло, сложил руки на животе и продолжая смотреть на огонь что-то крепко обдумывал. Со стороны нельзя было сказать, о чем он думает, но в душе Стриина царил хаос. Он понимал, что назад дороги нет и завтра он вынужден будет встретиться с бельмом на глазу театра и всего человечества. Об Анапе было почти ничего не известно, так как он всегда работал один. Ни один актер толком даже не знал, какой демон оплел его душу, но то, что это самая злобная тварь во всех демонских пустошах, никто не сомневался. Когда гнев полностью отступил, и голова Стриина стала холодной, он начал думать о том, что предстоит ему завтра, стараясь забыть такие важные темы, как предательство Еленары и работа с кровавым мясником.

- Если мне удастся пережить завтрашний день, – думал Стриин, смотря на то, как языке пламени пляшут в камине, – то клянусь памятью мастера Грэша, я выскажу все его сестре. Пусть после этого меня отстранят от работы, накажут или даже убьют, но такого отвратительного поступка, я ей не прощу. Да, пусть Хардора и Рэя мне будут свидетелями.

<p align="center">

***

В четыре двадцать по местному времени Стриин стоял у западного выхода из города, в тени дома возле дороги, ведущей через посевные поля к главному тракту, в полном вооружение. Плотная кожаная куртка, повторяющая все движения, прекрасно тянущуюся и ни где не давящая, под ней облегающая водолазка и кожаные нарукавник, на ногах высокие сапоги до колен, фиксирующиеся тремя ремнями, и кожаные, усеянные железными квадратиками, штаны. Пояс, где помимо сумки, с бомбами, ядами и прочими смертоносными изобретениями алхимиков театра, висели еще маска лисы, рапира и кортик.