Коварная одержимость - С. Массери
Они попросили меня выступить еще раз, и я подготовила для них новую пьесу по своему выбору.
– Страсть, – прошептал Стил мне на ухо на том столе. – Ради этой музыки тебе нужно истечь кровью, не так ли?
Я совсем забыла вложить в свое исполнение страсть, потому что мои нервы были на пределе. Но мне недостаточно просто хорошо играть, я хочу чувствовать музыку.
И, во‐вторых, после прослушивания мы собираемся встретиться с его матерью. Но я не уверена, что это меня беспокоит.
Стил открывает мне дверь и заходит следом. На сцене, которая пока еще пуста, расставлены стулья и подставки для полного состава оркестра. Ближе к середине переднего ряда сидят несколько человек – члены правления, которые будут решать, стоит ли меня нанимать.
Стил занимает место на одном из задних рядов и подмигивает мне. Я делаю глубокий вдох и, продолжая подниматься на сцену, улыбаюсь профессору Уилкоксу, который замечает меня.
– Здравствуйте, Аспен, – приветствует меня профессор, когда я выхожу на сцену.
– Доброе утро, – приветствую я всех.
Их всего пятеро: трое мужчин и две женщины. Они не кажутся злыми, но на их лицах нет интереса. Думаю, моя задача – заинтересовать их, верно?
Я отправила Уилкоксу пьесу, которую собираюсь сыграть сегодня, и не стала объяснять, почему выбрала именно ее. Это было мое личное решение, принятое после прошедшего месяца. Я хотела исполнить грустную, проникновенную и трогательную песню, и поэтому мой выбор пал на композицию «Однажды в декабре» из мультфильма «Анастасия».
Эту песню легко узнать. Поначалу она показалась мне клишированной, но именно она тронула меня до глубины души, как «Лунный свет» трогает поклонников «Сумерек». Это чудесное произведение, и я хочу вложить в свое исполнение всю страсть и желание, которые меня переполняют.
– Когда будете готовы, – говорит одна из женщин.
– Спасибо, – бормочу я и, затаив дыхание, иду к небольшому роялю.
Он в превосходном состоянии и полностью готов к концерту. У него блестящий черный верх, который открыт, чтобы обеспечить лучшее качество звучания. Я поправляю сиденье и незаметно вытираю вспотевшие ладони о бедра. Сейчас не лучшее время для влажных рук.
Я настраиваюсь на игру, проводя пальцами по клавишам, и моя нога нависает над педалью.
А затем я осознаю, что это произведение и эта возможность значат для меня. Я занимаюсь этим не потому, что мне очень нужна работа и нет других вариантов. Я делаю это потому, что мне нравится играть на пианино, и с тех пор, как в десять лет мой дядя впервые взял меня на балет, я мечтаю стать частью оркестра. Я думала, что он привел меня туда, потому что родители хотели, чтобы я какое-то время провела вдали от дома. Но это не имеет значения. Я полюбила музыку, как влюбляешься в человека: ты почти не замечаешь, как это происходит, но, приходя домой, думаешь только о нем. После долгих уговоров и слез родители наконец купили мне маленький синтезатор, а еще через полгода приобрели электрическое пианино, которое отлично вписалось в нашу гостиную. Миллионы часов, проведенных на уроках и репетициях. Все плохое, что когда-либо случалось со мной, находило выход в игре на пианино. Сейчас я понимаю, что мои душевные переживания сотни раз отражались в звуках, которые я извлекала из инструмента.
Поэтому я делаю глубокий вдох и приступаю к делу.
Глава 50
Cтил
Моя очаровательная гадюка заворожила публику, и я не исключение. Мое сердце переполняется радостью, когда я наблюдаю за ее игрой. Она покачивается в такт музыке, слегка наклоняясь вперед над клавишами. Волосы собраны с лица и струятся по спине. Аспен выбрала фиолетовое платье с длинным рукавами, которое выгодно подчеркивает ее фигуру, но при этом выглядит скромно.
Зал наполняется музыкой, которую она создает. Ноты словно перетекают одна в другую: каждая из них четкая и ясная, но в то же время они сливаются в единую гармоничную мелодию. Я сижу, не в силах оторвать от нее взгляд, но потом вспоминаю, что хочу запомнить этот момент, и начинаю записывать выступление Аспен. Спустя минуту или две я увеличиваю масштаб изображения, чтобы увидеть ее легкую улыбку. Она даже не смотрит на клавиши, ее подбородок остается приподнятым, а взгляд устремлен куда-то вдаль, словно она погружена в свои мысли или воспоминания. Перед ней нет ничего, кроме огромного рояля. Направив камеру на ее руки, я борюсь с желанием подойти ближе. Моя грудь переполнена гордостью, когда после нескольких минут игры ее пальцы задерживаются на клавишах и звук постепенно затихает в тишине. Я вытираю слезу, понимая, что она сделала это, несмотря на боль и утрату.
Аспен кладет руки на колени и на секунду отводит взгляд, и я замечаю, как у нее сжимается горло. Я заканчиваю запись и сразу же решаю купить пианино, но, наверное, придется подождать, пока у нас не появится собственный дом.
Неужели я хочу, чтобы она сидела в маленьком репетиционном кабинете, когда могу обеспечить ей лучшие условия? Конечно, не хочу. Кроме того, я уже начал искать для нас квартиру, и Нокс с Майлзом знают о наших планах. Аспен проявила благородство, поселившись вместе с парнями, а Талия переехала к одной из танцовщиц. Ни Аспен, ни Талия не желали оставаться в той квартире, и никто не мог их за это винить.
Сейчас Аспен все еще мучают кошмары. Иногда она просыпается в ужасе или стонет и дергается во сне, прежде чем окончательно проснуться. Но я уверен, что это пройдет, ведь каждую ночь я рядом, чтобы избавить ее от страха. И я не хочу быть где-то еще.
– Готова?
Я вскакиваю, убираю телефон в карман и замечаю, что Аспен смотрит на меня как-то странно, но лишь пожимаю плечами и протягиваю ей руку, ведь нам нужно встретиться с моей мамой. По дороге Аспен держит меня за руку, болтая о пьесе, судьях и о том, какой восторг она испытала.
– В этот раз я действительно ощутила страсть. Как ты считаешь, мое выступление было удачным?
– Блестящим.
– Что ж, – она замолкает и краснеет, – спасибо.
Я подношу ее
