Коварная одержимость - С. Массери
Вдруг мой телефон издает сигнал, и, усадив Аспен в кресло, я достаю его из кармана, чтобы посмотреть сообщения.
Майлз: Полиция и скорая уже подъезжают.
Будут через минуту.
Я говорю об этом отцу, а потом пишу сообщение Грейсону.
Отец кивает и бросает взгляд на Аспен.
– А ее отец?
– Он мертв, – подтверждаю я.
Я был бы очень удивлен, если бы это было не так.
– Послушай меня, Стил. Не нужно ничего говорить полиции. Отвези Аспен в больницу, пусть ее осмотрят. Если полицейские попытаются допросить тебя, дай им номер нашего адвоката и не общайся с ними без него. То же самое касается Аспен. Ты должен ее защитить.
– Я обязательно ее защищу, – говорю я, стиснув зубы.
Ведь я люблю ее.
Он кивает.
Внезапно дверь квартиры открывается, в гостиную врываются полицейские, и мы напряженно ждем, пока они осматривают помещение. Когда приходят парамедики, я вижу, как одна из них проверяет пульс отца Аспен. Затем она смотрит на одного из полицейских и качает головой.
К нам подходят еще двое медиков и по очереди осматривают моего отца, а затем Аспен. После этого все происходит как в тумане. Кажется, они кладут Аспен, которая все еще находится без сознания, на одни носилки, а моего отца – на другие. Я спускаюсь за ними по лестнице, не обращая внимания на полицейских, и с другой стороны полицейской ленты, натянутой поперек тротуара и улицы, вижу Нокса, Майлза и Джейкоба. Я рад, что ребята не пошли со мной. Ведь если бы отец Аспен услышал наши шаги, он мог бы причинить им вред или даже застрелить нас на месте…
Я забираюсь в машину скорой помощи вместе с Аспен, не выпуская ее руку из своей. Ее кожа холодна на ощупь, а ее рука безвольна, но монитор, к которому ее подключили, показывает ровный пульс. Рядом со мной садится полицейский с каменным выражением лица. Однако самое важное – Аспен жива.
– Это ваша сестра? – спрашивает фельдшер.
Я поджимаю губы, но не могу удержаться от ответа.
– Будущая жена.
– О, простите, но ваш отец…
– Это сложно, – бормочу я.
Аспен приходит в сознание, когда мы въезжаем на территорию больницы. Она пытается сесть, но ремни на груди и ногах не дают ей это сделать. Они только усиливают ее панику, и она начинает отчаянно пытаться освободиться от них.
– Эй, – говорю я, сжимая ее руку, – ты в порядке, дыши.
Увидев меня, Аспен застывает, а я наклоняюсь и нежно целую ее в висок.
На ее щеках кровавые следы от моих ладоней, как у настоящего воина. У нее перехватывает дыхание, когда мои губы касаются ее кожи, а монитор сердечного ритма показывает учащенное сердцебиение.
– Мы едем в больницу, чтобы тебя осмотрели, – говорю я ей, и она краснеет.
Когда двери открываются, носилки с Аспен выкатывают из машины. Я выбегаю следом и направляюсь за ней в отделение скорой помощи.
Нам выделяют кровать, отгороженную занавесками, а полицейский объясняет, что им необходимо собрать нашу одежду и провести анализ на наличие следов пороха. Мы с Аспен не сопротивляемся. Конечно, они подозревают нас в убийстве.
Медсестра возвращается со свежей одеждой для нас обоих, а один из полицейских исчезает с нашей. Рядом с кроватью Аспен, которая отгорожена занавеской, остается еще один полицейский, а я надеваю медицинскую форму и, держа девушку за руку, ожидаю прихода врача. Как и положено, медсестра первой проводит осмотр, а когда он завершается, она смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать.
– Что-то случилось? – спрашиваю я, глядя на ее нахмуренные брови.
– Позвольте я осмотрю ваши руки и лицо.
Я опускаю взгляд на свои руки и замечаю, что костяшки моих пальцев видали лучшие времена, да и драка на льду, конечно, не улучшила их состояние. Мое лицо выглядит ужасно: левый глаз опух, при каждом глотании я чувствую вкус крови, губа разбита, а щеки в ссадинах.
Я вздыхаю и позволяю медсестре провести осмотр. Она кивает сама себе и исчезает за углом, а через мгновение возвращается с подносом и удобным табуретом на колесиках. Я сажусь на край кровати Аспен и позволяю медсестре промыть мои руки и перевязать их. Закончив, она смотрит на Аспен.
– Доктор придет к вам через несколько минут, а вашего отца увезли на операцию.
Лицо Аспен бледнеет.
– Вы имеете в виду моего отца, – говорю я, сжимая ее руку, – у которого огнестрельное ранение ноги?
– Да, конечно, – подтверждает медсестра.
– Спасибо, – шепчет Аспен.
Через несколько минут прибывают детективы и наш адвокат. Мы все согласны дать показания на месте, не отправляясь в полицейский участок, хоть у меня и возникает ощущение, что это не совсем правильно, ведь сейчас середина ночи и мы все очень устали. К счастью, служба безопасности сообщила полиции об исчезновении Аспен и моего отца, и эта информация была зафиксирована в протоколе. Детективы по очереди допрашивают нас в тесном конференц-зале под прицелом камеры. Я нахожусь вдали от Аспен, и это убивает меня, однако адвокат, крепкий мужчина, который не обращает внимания на детективов, каждый раз бросает на меня взгляд, который можно расценить как просьбу сохранять спокойствие, и я не могу не согласиться с ним.
Итак, мы следуем указаниям полиции, и спустя, кажется, несколько часов нас оставляют в покое.
Я чувствую себя странно: усталость и изнеможение будто смешались в одно целое, и Аспен наверняка испытывает то же самое.
Мы всё еще одеты в чужую одежду, наши волосы и кожа испачканы кровью, а ощущение отдачи от пистолета, кажется, въелось в мои мышцы.
Мама и сестры Аспен находятся в безопасности. Они остановились в отеле неподалеку. Около часа назад папу перевели из операционной, и хотя маме Аспен удалось навестить его, она не захотела оставлять девочек наедине со службой безопасности надолго.
Мои друзья ждут нас снаружи больницы под светом прожекторов. Они обнимают меня и хлопают по спине. Джейкоб качает головой, но его глаза говорят о том, что, несмотря на мою глупость, он поступил бы так же, если бы мог вернуть своего профессора. Мы бы все пошли на это ради наших девочек, даже тех, кого сейчас с нами нет. Грейсон ловит мой взгляд, а затем, словно читая мои мысли, кивает и открывает для нас заднюю дверь своей машины. Я сажусь на заднее сиденье и прижимаю к себе Аспен, не желая расставаться ни на секунду. Она
