Хороши в постели - Дженнифер Вайнер
И опять Брюс пожал плечами:
– Я уже не обязан беспокоиться о твоих чувствах. Ты ясно дала это понять.
Он выпрямился. Я надеялась, Брюс разозлится, даже вспылит, но получила лишь приводящее меня в бешенство снисходительное спокойствие.
– Ты же этого и хотела, помнишь?
– Я хотела перерыв в отношениях. Подумать хорошенько обо всем. А надо было просто-напросто тебя бросить. Ты…
И я умолкла, снова утратив дар речи в попытке придумать, как бы посильнее его задеть, заставить прочувствовать хоть каплю того ужаса, стыда и ярости, которые испытала я.
– Ты мелкий, – наконец выдала я, вложив в это слово всю ненависть, на которую была способна, чтобы он понял, что я имею в виду не только его моральные качества, но и остальные места.
Брюс не ответил. Даже не взглянул на меня. Просто развернулся и ушел.
Саманта не глушила мотор.
– Ты в порядке? – спросила она, когда я, прижимая коробку к груди, скользнула на пассажирское сиденье.
Я молча кивнула. Саманта, наверное, считала меня глупой. Однако в подобной ситуации я и не ожидала от нее сочувствия. Высокая, с иссиня-черными волосами, белой кожей и точеными скулами, Саманта похожа на молодую Анжелику Хьюстон. И она худая. Без усилий, худая, и все тут. Предложи ей любые яства со всего мира, так Саманта наверняка выберет свежий персик и ржаные хлебцы. Не будь она моей лучшей подругой, я бы ее ненавидела, но даже лучшей подруге порой сложно не завидовать, когда она хочет – ест, а не хочет – не ест, а я-то, как правило, только хочу и ем, а потом еще и ей помогаю, если она уже наелась. И проблема с лицом и фигурой у нее только одна: слишком пристальное внимание окружающих. Ей никогда не понять, каково жить в таком теле, как у меня.
Саманта бросила на меня быстрый взгляд:
– Так что… э-э, как понимаю, между вами все кончено?
– Правильно понимаешь, – глухо ответила я.
Во рту стояла горечь, лицо в отражении бокового зеркала казалось серым, безжизненным. Я уставилась в картонную коробку, на свои сережки, книжки, тюбик помады, который считала безвозвратно утерянным.
– Ты как? – тихо спросила Саманта.
– В порядке.
– Хочешь в бар? Или, может, поужинаем? Или в кино сходим?
Я крепче вцепилась в коробку и закрыла глаза, чтобы не видеть, где мы находимся, не видеть, как машина уносится прочь по пути, который раньше вел меня к нему.
– Наверное, я просто хочу домой.
Когда я вернулась в квартиру, автоответчик мигал принятым сообщением. Я его проигнорировала. Стянула рабочую одежду, влезла в домашний комбинезон и футболку, прошлепала босиком на кухню. Достала из морозилки заготовку для лимонада, с верхней полки шкафчика – пинту текилы, смешала все это прямо в миске, взялась за ложку и, глубоко вздохнув, от души хлебнула, а потом уселась на обтянутый синей джинсовой тканью диван и заставила себя читать.
ЛЮБОВЬ С ПЫШНОЙ ДАМОЙ
Брюс Губерман
Никогда не забуду день, когда узнал, что моя девушка весит больше меня.
Она поехала кататься на велосипеде, а я сидел дома, смотрел футбол, листал журналы на ее кофейном столике и наткнулся на небольшой, размером с ладонь, блокнот наблюдения за весом – туда она записывала, что съедала и когда, что собиралась съесть потом, выпила ли положенные восемь стаканов воды в день. В блокноте значилось ее имя, ее идентификационный номер и ее вес, который я, будучи слишком хорошо воспитанным, не могу здесь привести. Достаточно сказать, что цифра меня поразила.
Я знал, что К. – девушка крупная. Определенно крупнее женщин с экрана телевизора, скачущих в купальниках или дрифтующих из ситкомов в медицинские сериалы и обратно. Безусловно, крупнее любой, с кем я встречался прежде.
«Что, обеих?» – подумала я с издевкой
Я никогда не считал себя любителем пышек. Но, встретив К., не устоял перед ее остроумием, смехом и сверкающими глазами. А с телом, решил, уж как-нибудь смирюсь.
Она не уступала мне шириной плеч и – практически – размером рук, а от груди до живота, от талии до колен меня тепло встречали мягкие округлости. Обнимая ее, я чувствовал себя в укромной гавани. Меня как будто окружал уют родного дома.
А вот выходить с ней в свет оказалось далеко не так комфортно. Может, это я настолько впитал ожидания общества, диктующие, чего мужчине хотеть и как женщине выглядеть. Но, что более вероятно, эти ожидания слишком хорошо впитала именно она. К. была преданным солдатом войны за красивое тело. Высокая, с фигурой типичного лайнбекера и весом, с которым она как родная вписалась бы в любую профессиональную футбольную команду, К. не могла стать незаметной.
Однако я знаю, если бы ее сутуловатость и бесформенные черные свитера могли стереть ее с лица земли, К. воспользовалась бы этой возможностью в мгновение ока. Она не получала удовольствия от всего того, что нравилось мне, – от своего роста, своих габаритов, своего сочного, ядреного тела.
Сколько бы я ни говорил ей, что она прекрасна, К. мне не верила. Сколько бы я ни убеждал ее, что все это не имеет никакого значения, я понимал, что для нее значение таки было. Мой одинокий голос – ничто в сравнении с голосом всего мира. Ее стыд казался мне чем-то осязаемым, он словно шагал рядом с нами по улице, таился между нами в кинотеатре, выжидая в засаде, пока кто-нибудь не произнесет самое ненавистное для нее слово: жирная.
И я знал, что это не паранойя. Отовсюду слышно, что лишний вес – последний предрассудок, который общество по-прежнему приемлет, что толстые люди – единственная верная цель для острот в нашем политкорректном мире. Заведи отношения с женщиной кинг-сайз и увидишь, насколько я прав. Заметишь, как люди смотрят на нее – и на тебя, потому что ты с ней. Попытаешься купить ей белье на День святого Валентина и поймешь, что размеры заканчиваются раньше, чем начинается она. Всякий раз в кафе или ресторане будешь наблюдать ее муки в попытках найти нечто среднее между тем, что она хочет съесть, и тем, что может себе позволить, – и что ей стоит или нет есть на публике.
И что
