Испорченный король - Рина Кент
Эйден – точная копия старшего Кинга. Это похоже на королевскую битву между могущественным человеком и его более молодым «я».
Король и его наследник.
Я не уверена, кто побеждает и должен ли быть победитель, но напряжение висит в воздухе как густая пелена дыма.
Удушающая.
Таинственная.
Завораживающая.
– Повеселись на своей вечеринке, сынок.
Вот так просто Джонатан отпускает меня, так же плавно и хищно, как пантера.
– Будет сделано.
Джонатан улыбается, как утонченный, аристократичный джентльмен. Не слишком приветливый, но и не отталкивающий. В нем сохранился намек на темноту, которая окутывает Эйдена, как вторая кожа.
Темные демоны заложены в их проклятых генах.
Еще раз окинув меня взглядом, Джонатан властными шагами направляется ко входу.
Я смотрю на Эйдена, думая, что он наблюдает за своим отцом так же, как только что наблюдала я.
Вместо этого Эйден полностью сосредоточен на подносе в моей дрожащей руке. Он хватает его и несет, не произнеся ни слова и не удостоив меня взглядом.
Он шагает в том направлении, куда направлялись мы с Марго.
Я массирую руку, которую Джонатан чуть не сломал, и иду в ногу с Эйденом.
– Что все это значит? – спрашиваю я.
Тишина.
– Эйден?
Снова тишина, но его шаги становятся шире.
Я уже упоминала, насколько отстойно быть на его плохой стороне? Кто бы мог подумать, что кто-то вроде Эйдена будет использовать наказание молчанием?
Я подбегаю и встаю перед ним, широко раскинув руки.
Он останавливается и бросает на меня такой резкий взгляд, как будто разрезает меня ножами. Костяшки его пальцев сжимают поднос.
– Ч-что происходит?
Эта его сторона всегда приводит меня в состояние повышенной готовности. Эйден не из тех, кто так свободно выставляет напоказ свои эмоции. Тот факт, что он, кажется, близок к взрыву, означает, что неизбежно произойдет что-то катастрофическое.
– Скажи что-нибудь, – я давлю, когда он снова молчит.
– Держись подальше от моего отца, – он произносит каждое слово почти рыча.
– Я не подходила к нему, я…
– Мне насрать на то, что ты делала или не делала. Ты не разговариваешь с Джонатаном. Ты не пожимаешь ему руку и уж точно, черт возьми, не разговариваешь с ним. Когда вы видишь его, ты поворачиваешься и идешь в противоположном направлении. Это ясно?
У меня кружится голова.
– Почему?
– Потому что я, блять, так сказал.
– Простите, ваше величество, но я ничего не делаю, потому что вы, блять, так сказали.
– Эльза… – он рычит, глубоко и низко.
– Скажи мне почему.
– Это один из тех случаев, когда ты просто говоришь да и не споришь со мной.
– Или что?
Его металлические глаза становятся расчетливыми.
– Или я напою Рид и позволю Найту отвезти ее домой.
– Ты… не станешь.
– Посмотрим. – Он проходит мимо меня в комнату.
Мое сердце замирает.
Я спровоцировала уродливую, чудовищную сторону Эйдена. Сторона, которой все равно, кому он причиняет боль, пока он получает то, что хочет.
Для него Ким – всего лишь средство для достижения цели, которой являюсь я. Он использовал ее раньше и будет использовать снова, чтобы доказать, что может заставить меня согласиться на все, что он пожелает.
Он знает, как много Ким значит для меня и что я без колебаний буду защищать ее.
Чего он не знает, так это того, что в эту игру могут играть двое.
На этот раз Эйден не победит.
Глава 42
Я должна была догадаться, что этот вечер обернется катастрофой, в тот момент, когда Коул и Ким вместе вошли в кинозал.
Или когда у Ксандера свело челюсть.
Или когда Эйден наблюдал за происходящим с холодным расчетом в глазах.
Мы все сидим лицом к огромному телевизору, который занимает всю стену. Черт возьми, он такого же размера, как экраны кинотеатров. Кожаные диваны могут легко проглотить человека. Здесь даже есть куда положить гамбургеры, чипсы и пиво.
Мы с Ким довольствуемся содовой. Я игнорирую тот факт, что Эйден хватает обычную колу и сует диетическую мне в руки. Я уже говорила ему, что диетическая кола не только низкокалорийна, но и вредна для здоровья. Однако на этот раз я молчу.
Если и есть что-то, чему я научилась, находясь с Эйденом, так это умению выбирать перспективные для победы сражения.
Прямо сейчас самая важная битва – узнать, что, черт возьми, он запланировал для Ким.
Когда я попыталась скользнуть рядом с ней, Эйден притянул меня и усадил между своих раздвинутых бедер.
Он повсюду и окружает меня со всех сторон. Его грудь находится в нескольких дюймах от моей спины, но я чувствую его запах, смешанный с гелем после душа. Каждый мой вдох наполнен его всепоглощающим присутствием. Он проникает мне под кожу и оседает в моем сердце резкой волной вожделения. Эйден даже не прикасается ко мне, но ему это и не нужно. Как будто я принадлежала ему с первого прикосновения.
Воздух колышется от обещания прикосновения его кожи к моей. Я сжимаю бедра и сосредотачиваюсь на экране.
Сегодня «Арсенал» проводит самый важный матч сезона в Лиге европейских чемпионов. Если бы я была с дядей, мы были бы канонирами, болеющими от души, как Ксандер и Ронан.
Они прыгают, как кролики на крэке, кричат и даже пинают воображаемые мячи. Они даже говорят с сильным акцентом кокни, о котором богатые люди даже не должны слышать. Должно быть, это из-за общения с другими футбольными фанатами.
Интересно, Эйден тоже говорит на кокни?
Кинозал наполняется одобрительными возгласами фанатов, энтузиазмом комментаторов и фанатичным безумием Ксандера и Ронана.
Коул и Эйден – самые спокойные зрители. Коул произносит несколько охов и ахов, но так и не сдвигается со своей позиции.
Ким сидит рядом со мной и Эйденом, а Коул с другой стороны от нее, и пьет свое второе – или третье – пиво.
Может, она и фанатка «Элиты», но Премьер-лига ее не особо волнует.
Пока Ронан и Ксандер кричат, проклинают и разбрасывают повсюду чипсы и закуски, Ким наблюдает за ними с живым интересом, как за игрой.
В некотором смысле они устраивают развлекательное шоу. Когда «Арсенал» в забеге, они отбивают мячи вместе с ними. Они наносят воображаемые штрафные удары и ударяются плечами, когда происходит что-то хорошее.
Я начинаю смеяться к тому времени, как они фальшиво подпевают фанатским песнопениям. Ким тоже смеется, полуприкрыв глаза. Когда она допивает пиво, Эйден вкладывает ей в руку еще одну банку, и она принимает ее с небрежной улыбкой.
