Похвали меня - Сара Кейт
Это мучительно. Но, когда появляется отец Бо и смотрит на меня сверху вниз, все наконец меняется. Каким-то образом я понимаю, что это сон и никто не узнает, что мне такое нравится, ведь рано или поздно я проснусь.
Вот только во сне мне хочется большего. Я протягиваю руку и касаюсь мягкого хлопка его брюк, чувствуя под тканью мышцы ног. Глядя на него снизу вверх, вожусь с ремнем мужчины. Он гладит меня по голове, и грудь распирает от эйфории. Продолжаю бороться с ремнем, отчаянно пытаясь вытащить наружу его член. И как только я расстегиваю молнию, то просыпаюсь.
Звенит будильник, и из горла вырывается стон. Мое тело как оголенный провод, по которому бежит ток, – не совсем то, с чего я хотела бы начать свой день. Пытаться во сне заняться сексом с отцом бывшего парня… Просто прелесть. Мне и правда нужна помощь.
Правило 5:
Когда крутой папочка-миллионер приходит на роллердром,
чтобы предложить вам более высокооплачиваемую работу, соглашайтесь
Чарли
Тревожность и возбуждение, с которыми я проснулась этим утром, остаются со мной весь день. Даже контрастный душ не способен подавить чувства, которые разворошил во мне этот сон. На работе он раз за разом крутится в голове, отчего я становлюсь рассеянной и слегка раздражительной.
Ставлю на полку коробку с новыми коньками, как вдруг низкий, странно знакомый голос по другую сторону прилавка заставляет меня застыть на месте. Я даже задаюсь вопросом, не ослышалась ли после бессонной ночи.
– Одиннадцать с половиной, пожалуйста.
Оборачиваюсь назад, смотрю на клиента, сделавшего запрос, и почти вскрикиваю, узнав высокого темноволосого мужчину. Он стоит на ярком ковре, положив руку на высокую лакированную стойку. Пытаясь нырнуть за стену, я молюсь, чтобы он не заметил меня.
Что он вообще здесь делает?
– Привет, Шарлотта, – говорит мужчина.
У меня едва не падает челюсть.
Я нервно запихиваю коньки на полку, даже не проверив, правильно ли их поставила, и собираю клочки уверенности, чтобы поздороваться с ним.
– Привет, – лепечу я и оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что в пределах слышимости никого нет.
Сегодня среда, а мы открылись всего пятнадцать минут назад. Не считая нескольких детей, обучающихся на дому, и горстки постоянных посетителей, до сегодняшнего вечера здесь не будет клиентов.
– Пожалуйста, зовите меня Чарли.
– Я пошутил насчет коньков, – добавляет мистер Грант с намеком на улыбку. – Я не буду кататься.
Натужный, неловкий смех срывается с губ, когда я подхожу к прилавку. Прощай, любая надежда на попытку вести себя естественно.
Его лицо пробуждает воспоминания о моем сне, о том, как я цеплялась за его член, словно помешанная на сексе нимфоманка. Я прикрываю щеки в надежде скрыть румянец.
– Как вы меня нашли?
Он поднимает свой телефон и показывает мою фотографию в группе фигуристов, на которой я танцую в ярком наряде во время нашего мероприятия «Неоновые ночи».
– В Инстаграме [4].
– Понятно.
Может ли быть что-то более унизительное?
Должно быть, он здесь, потому что понял свою ошибку и теперь приехал, чтобы забрать чек, который дал мне вчера. Но я его уже обналичила и внесла дополнительный платеж по образовательному кредиту, так что это будет неловкий разговор.
– Послушайте…
– У вас есть минутка поговорить? – перебивает он меня.
– Конечно, – бормочу я в ответ.
Оборачиваюсь и ищу глазами Шелли, хозяйку роллердрома и старую мамину подругу, но она, должно быть, в своем кабинете или курит на заднем дворе. Поэтому вместо того, чтобы пойти на перерыв, я указываю на одну из старых пластиковых кабинок у стены. Мистер Грант кивает и садится, и мне с трудом удается не рассмеяться.
Отец Бо огромен, он выше и крупнее, чем я разглядела вчера. Высокий, широкоплечий, с крепким телом. Этакий… качок. Если можно так выразиться.
А еще он выглядит нелепо в этой кабинке, потому что точно миллиардер, который за всю свою жизнь ни разу не ступал ногой на роллердром. Я уверена, если он и ходит с женщинами на свидания, то катает их на яхте или возит в Черногорию, а не на дешевый роллердром поесть пиццы и выпить пива. Последнее скорее моя реальность, и это нормально. Я имею в виду… Поездки в Черногорию вовсе не так ужасны, это просто не моя лига.
– Чем я могу вам помочь? – спрашиваю я, садясь напротив него.
Мистер Грант молчит, и до меня доходит, что он собирается поговорить о чем-то, что может быть слегка неловким. Боюсь, что речь пойдет о том, что произошло вчера. Особенно после всего того, что я видела на его сайте.
Я быстро избавляю его от неловкости.
– Если это о вчерашнем дне, то все в порядке. Вам не нужно ничего говорить. Я не обиделась.
– Нет, не об этом, – отвечает он. – По крайней мере, не совсем.
– Тогда о Бо?
Он тут же навостряет уши, и, кажется, наш разговор резко уходит влево, как только речь заходит о его сыне.
– Вы общались с ним?
Мои плечи опускаются, я сжимаю губы.
– Мистер Грант, я говорила вам. Мы расстались. Я больше не желаю иметь дела с Бо…
Наверно, это слишком резкое заявление с моей стороны, но он должен понять, что Бо ушел из моей жизни навсегда. Я больше не могу быть спасательным кругом для его сына.
В нем как будто что-то сдувается. Мистер Грант хмурит брови и откидывается на спинку кресла. А затем говорит так, словно срывает лейкопластырь.
– Мисс Андервуд, я хотел бы предложить вам работу.
На долю секунды меня переполняет волнение. Работа? Настоящая высокооплачиваемая серьезная работа? Что-то, что я могла бы включить в резюме? Больше никаких корн-догов или антибактериального спрея для обуви?
Затем я вспоминаю, что обнаружила прошлой ночью, что, по мнению мистера Гранта, я делала в его кабинете, и мои щеки заливает жар.
– Ой…
Он откашливается.
– Это работа секретаря, мисс Андервуд. Обычная секретарская работа.
– Понятно, – стараюсь не смотреть ему в глаза. – Значит…
Воцаряется долгое неловкое молчание.
– Есть вопросы?
– На этой работе не придется… стоять на коленях?
В уголках его рта играет намек на улыбку.
– Никакого стояния на коленях. В основном бумажная работа.
Я прочищаю горло и продолжаю смотреть на стены, на роллердром, на катающихся… буквально на что угодно, только не на красивого, импозантного мужчину по другую сторону стола. Он скрещивает руки, нахмурив брови.
– Есть еще что-то, о чем вы хотите меня спросить,
