Электрический Дракон - Иса Белль
Но у нас было мало времени. Очень мало.
Я разжал её окровавленный кулак и вытащил из него ключ, тут же засовывая его в задний карман своих джинс. После чего, не замечая открытых переломов в теле Талии и надеясь на отсутствие закрытых, быстро поднял её на руки.
Но когда повернулся, собираясь унести её подальше, замер, опешив.
Десятки глаз были уставлены на нас.
Я прошелся взглядом по толпе, запоминая лицо каждого, кто видел её здесь – в моих руках, чтобы позже найти их и напомнить, что лучше им держать язык за зубами, если они не хотели принять кислотную ванну в одной из лабораторий Каморры.
– Прочь! – прорычал я.
Люди расступились, пропуская меня.
Я добрался до своей машины, уложил девушку на заднее сидение, снова проверяя её пульс, который становился всё менее ощутим, и бегом перебрался за руль, по пути набирая номер единственного человека, который сейчас мог помочь мне.
Док.
Он взял трубку после первого же гудка, когда я уже вжимал педаль газа в пол, постоянно оглядываясь назад – на не движущееся тело Талии пристёгнутое ремнями безопасности в обеих сторон.
– Дэниел?
Я даже не объяснился перед тем, как произнёс:
– Я вытащу отца из могилы и заставлю его сказать, где она может быть. Только помоги мне.
Выживи, Талия.
Для себя.
Для меня.
Для нас.
***
Волны принесли мне мою любовь.
Дорога отняла её.
Бонусная глава
Винченцо
Я всё делал неправильно.
Каждый мой шаг заканчивался неудачей, едва я успевал закончить работу, в которой мне не было равных. Не-у-дач-ник.
Я никогда не сравнивал себя с другими, как это делал Мартин, родители которого вбили в его голову, что он отставал от своих друзей и терялся на их фоне, когда это никогда не было так, поскольку моя замечательная мать души во мне не чаяла, а отец предлагал убить Ксавьера, потому что считал, что я заслуживал занять место Босса, так много раз, что мне хотелось убить самого себя, чтобы перестать слушать это изо дня в день.
И всё же считал, что был недостаточно хорош.
Не то, что нужно.
Не тот, кого любят.
В какой момент всё пошло не так?
Я постоянно задавался этим вопросом, пытаясь найти на него другой ответ, когда знал – в тот, когда я решил не убивать своего лучшего друга, видя, как именно женщина, которую я люблю, смотрит на него.
Лишить её счастья приравнивалось к медленной и мучительной смерти.
Я был готов отказаться от дружбы с Ксавьером, потому что понимал, что не вынесу того, что мы с другом желаем одну и ту же женщину, когда она только моя.
Но в том случае, если бы её желания совпадали с моими, а не с его. Странно, что этого не случилось, потому что я считал нас с ней одинаковыми. Наверное, именно поэтому же ничего и не вышло.
Огню не нужен огонь, потому что вместе они уничтожат всё вокруг себя.
Огонь нуждается в воде, которая остановит его прежде, чем он совершит непоправимое.
Ксавьер был водой для Анны.
Спокойный, сдержанный, правильный.
Кто-то другой бы сказал, что ей не доставало этих черт. Я же убил бы его и напомнил ей о том, что она идеальна. Мой огонь.
– Перестань, – взмолилась Анна. – У меня от тебя голова кружится.
Сердце сжалось до размера крупицы, а затем резко расширилось, ударяясь о грудную клетку. Так случалось всегда, когда я начинал смотреть на неё.
Боль при виде неё была родной мне.
– Извини.
Я перестал ходить из стороны в сторону по длинному коридору и остановился напротив окна, оперевшись ладонями о подоконник, на скамье под которым, свернувшись в клубок, словно котёнок, спала двухгодовалая Аврора. Она устроилась в самом углу, будто боялась занять много места, хотя была такой худой и маленькой, что никогда этого не делала.
Себастьян, смирно сидящей на соседней скамье в пару метрах от нас, поглядывал в сторону девочки с тех пор, как Лоренцо и Елена безответственно оставили её здесь и исчезли несколько часов назад. Несмотря на то, что в здании было тепло, Аврора переодически начинала дрожать во сне, и поэтому сейчас её плечи были накрыты пиджаком моего старшего сына, которым он поделился с ней.
Только это не помогло. Потому что ей было не холодно.
Девочка слабо затряслась, и я присел на корточки рядом с ней. Светлые ресницы трепетали, розовые губы дрожали, а маленькие пальчики сминали края рукавов белой вязаной кофты.
– Аврора? – тихо позвал её я.
Девочка резко распахнула веки, показав туманно-серые глаза, покрытые пеленой из слёз. Она вжалась в стену позади себя и глубоко вздохнула, будто ожидая, что я…
Мой взгляд упал на её запястья, где на местах больше неприкрытых вязкой показались красно-фиолетовые пятна. Я нахмурился, разглядывая синяки на бледной коже ребёнка, но когда потянулся к ним, она спрыгнула со скамьи и со стуком приземлилась на колени, пачкая белоснежные колготки.
Я даже не успел помочь Авроре подняться, как она уже бежала в сторону Анны и Ксавьера, отряхивая поцарапанные ладони.
Из меня вырвался выдох разочарования в самом себе.
Прежде чем встать и подойти ко мне, мужчина усадил девочку рядом со своей женой и дочерью. Он поправил резинки на её хвостиках, стряхнул пыль с коленок и помог устроиться поудобнее.
Я же отвернулся обратно к окну, до боли сжимая заднюю часть шеи.
– Дети меня боятся.
– Это не так, – произнёс Ксавьер, уже стоявший сбоку.
– Она чуть не заплакала, едва посмотрев на меня.
– Аврора… необычный ребёнок, – напомнил он.
Особенная.
Чтобы называть её так было больше причин, чем хотелось бы.
– Что мы будем с ней делать?
– Она наша.
Разумеется. Я не имел в виду, что нам нужно что-то с ней сделать, однако девочку стоило оберегать, потому что её родителям, казалось, было всё равно на то, в какой опасности находился их собственный ребёнок. Она была сокровищем, которое однажды захотят вернуть.
Позади раздался крик. Не Наталии.
Анна тяжело вздохнула, когда ребёнок на её груди заплакал.
– Нужно покормить Джулию, – она подошла к нам, оставила лёгкий поцелуй на щеке Ксавьера, после чего скрылась в уборной за углом.
Мы оба проводили её взглядом, и я отвернулся обратно ровно за секунду до того, как лучший друг поймал меня.
– Перестань смотреть на мою жену, как на свою, – и без того зная об этом, уведомил он.
Я улыбнулся его редкой
