Верни мне себя - Брук Лин
– Я не хочу всё это принимать и осмыслять!
– Знаю, – мягко улыбается. – Потому что, если ты сейчас позволишь себе поверить мне, то почувствуешь поражение. Однако, когда всё-таки решишься проиграть самой себе, ты поймёшь: война происходила только в твоей голове. А, значит, проигравших нет.
Я пытаюсь осмыслить его слова, но в голове бардак из мыслей и эмоций.
– Спасибо, что выслушала, – заключает он и, наконец, отпускает меня.
Делаю шаг назад, стараясь восстановить равновесие. Глубоко вздыхаю и, пытаясь сохранить твёрдость в голосе, спрашиваю:
– Теперь ты оставишь меня в покое?
Он смотрит на меня внимательно и отвечает с лёгкой улыбкой на губах:
– Нет. Теперь я буду возвращать твоё доверие.
Глава 30
Человеку нужен человек – это правда.
Но не каждый человек подходит…
ШВЕЙЦАРИЯ. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
ЯНИС
Откинувшись на спинку кресла, я наблюдаю за тем, как Зои, девушка Алекса, сладко спит, положив голову ему на грудь. Не было и дня, чтобы она не пришла к нему. И чаще всего она остаётся здесь на ночёвку. Мы с Эмилией пытались отправить её обратно в Англию, объясняя, что ей нужно продолжать жить и учиться. Но получили на это твёрдое «нет».
«Вы действительно можете представить, что я смогу спокойно существовать, зная, что мой любимый человек в таком состоянии?» – эти её слова засели в моей голове. Наверное, только в этот момент я осознал, насколько сильно повезло моему сыну.
Как только Алекс впал в кому и мы перевезли его в Швейцарию, Зои перешла на дистанционное обучение и прилетела сюда. После лекций по зуму она сразу же приезжала в клинику и днями напролёт о чём-то говорила с Алексом. Рассказывала новости из социальных сетей, о том, как поживают их друзья. Шутила и смеялась. Планировала их будущий отпуск. И признаться, её слова и мечты действовали положительно не только на состояние моего сына, но и на моё. Приятнее было думать и воображать, как сын очнётся и, счастливый, продолжит проживать свою яркую жизнь, нежели днями напролёт переживать о том, выйдет ли он вообще из комы, и если выйдет, не останется ли навсегда инвалидом…
Каким бы сильным и оптимистичным я ни был по жизни, авария выбила почву из-под ног. И с того самого вечера мне кажется, что мир вокруг рушится, словно карточный дом под порывом ветра.
И даже сейчас, когда Алекс вышел из комы и всё самое страшное позади, я всё равно не сплю по ночам. Мысленно перебираю все возможные сценарии будущего. Я читаю статьи, изучаю медицинские журналы, просматриваю научные исследования – всё, что может помочь мне понять состояние Яны и Алекса. Каждое утро я начинаю с чашки крепкого кофе и разговоров с профессорами и специалистами в области неврологии. Я записываю их советы, изучаю новые методы лечения, консультируюсь с врачами клиники.
Но бывают дни, как сегодняшний, когда усталость накатывает и не отпускает. Я как будто пребываю в состоянии анабиоза, парализованный собственной беспомощностью. И я стараюсь ухватиться за любую соломинку, лишь бы привести себя в чувство. Сегодня этой соломинкой оказалась Зои со своими рассказами об их с Алексом путешествии по Японии и…
Мой взгляд падает в сторону дивана, где лежит Эмилия. Склонив голову на колени Тома, она впервые за долгое время крепко спит. Её лицо, обычно напряжённое и тревожное, сейчас выглядит умиротворённым. Мужчина бережно гладит её по волосам и не сводит с неё глаз.
Том – тот самый мужчина. Вчера он позвонил мне и сказал, что беспокоится об Эм. Хотел узнать, как она поживает и о состоянии Алекса. Как оказалось, когда произошла авария, Эмилия решила, что нас так вселенная наказывает за аморальный образ жизни, и перестала выходить на связь с Томом. Оборвала все связи с ним, будто это как-то могло изменить ситуацию.
Узнав об этом, я дал ему адрес клиники, в которой мы находимся, и предложил прилететь и поддержать Эмилию лично. Я понимал, что вмешиваться в её личную жизнь, когда она об этом не просила, – рискованный шаг. Но я так же осознавал, что как бы мы с ней ни старались быть опорой друг для друга, нам всегда будет недостаточно того, что мы даём. Потому что нам необходимы другие люди.
И я в очередной раз в этом убедился, когда полетел к Яне. Рядом с ней я осознал, насколько одинок был все эти годы и как отчаянно нуждался в человеке, который смог бы понять меня без слов, просто взглянув в глаза.
Ей достаточно одного касания, объятия или слова, чтобы заставить весь внешний шум заглохнуть и усмирить мою тревогу.
Хотел ли я причинить ей боль? Нет! Играл ли её чувствами? Ни дня!
С ней всё шло не так с самого начала. Меня влекло сильнее. Кружило голову мощнее. Я хотел её на всех уровнях сознания и испытывал сумасшедший спектр эмоций: от бурной страсти, до жгучей ревности и любви, о которой даже не мечтал.
Она последняя, кому я хотел бы причинить боль. Но причинил. И, получается, причинил дважды… Разочарованный взгляд Яны на банкете всё это время заставлял меня чувствовать себя конченым мерзавцем. Но её взгляд тем утром, в доме в лесу, разнёс в щепки мои органы. Потому что в тот момент я уже чётко осознавал – она меня тоже любит, а я опускаюсь до уровня её бывшего и разбиваю ей сердце.
Я мог соврать ещё раз, чтобы не ранить её. Но если в день нашего знакомства я даже подумать не мог, как далеко могут зайти наши отношения, и как много будет значить для меня Яна, то теперь я точно знаю. И соврать второй раз было бы осознанным предательством. А предавать я не хочу.
Медленно поднимаюсь с кресла, ощущая тяжесть во всех мышцах. Беру тёплый плед, накидываю на плечи и тихо, чтобы никого не разбудить, выхожу из палаты на балкон. Достаю телефон из кармана. Пальцы сами набирают её номер, пока подхожу к балюстраде и смотрю на утреннее серое небо.
После пары гудков раздаётся такой родной, но одновременно холодный голос:
– Алло.
Сегодня ответила.
– Доброе утро.
– Доброе, – отвечает сухо и отстранённо.
Неудивительно. Рад, что она хотя бы изредка отвечает на звонки и сообщения и держит в курсе своего состояния. В остальные дни я узнаю всё от её матери. Я поговорил с Ириной в тот же
