Грешный ангел - Брук Лин

Мои слова удивляют всех и заставляют молчать. Это совсем не в моём характере. Это совсем не то, что я обычно делаю и говорю. Но если откровенно, то Мия права – за столом все свои. И мне в общем-то нечего больше терять.

– Ничего себе… – Мия растерянно смотрит на Сима, а потом на меня. – И что в итоге?

– У курортных романов есть срок, – бросаю безразлично, будто это всё не имеет для меня никакого значения.

С уст Симона вырывается смешок. Он хватает стакан с водой и жадно осушает его. Всегда с наслаждением наблюдала за тем, как он пьёт. Его ярко выраженный кадык, что дёргался при каждом глотке, кружил мне голову и возбуждал. И сейчас, чтоб его, со мной происходит тоже самое.

Я тут же отвожу взгляд, чтобы в край не сойти с ума от его вида.

– А ты в итоге обручена? Прости, я не знала.

– Нет, я давно вернула кольцо.

– То есть, ты свободная девушка?

– Свободнее не бывает.

– Симон, и что ты медлишь тогда? – девушка бросает недовольный взгляд на брата.

Удивительно, как для неё всё просто. Вот так поговорила за общим столом о чувствах чужих людей – и всё в миг стало хорошо.

Я слышу усмешку Симона. Мне не нужно на него смотреть, чтобы почувствовать, как под кожу пробирается яд, что он испускает в мою сторону.

Интересно, что он скажет в ответ?

– Ну продолжай, Аврора, раз начала, – обращается ко мне. – Расскажи с таким же энтузиазмом, как ты прервала помолвку, но втайне продолжала быть с ним.

– Симон, ну хватит, – вступается за меня Сара, обеспокоено посмотрев на меня. – Ты говоришь глупости.

– Я говорю с твоей сестрой, Сара. Её сейчас за язык вообще никто не тянул.

Я резко поворачиваю голову, смотрю на него, сжав челюсть и хочу придушить. Я не пойму, он реально думает то, о чём говорит, или просто хочет так думать?

– Какой же ты придурок, Симон! – цежу и встаю из-за стола. Решаю уйти, потому что чувствую, что следующий этап – конфликт и много лишних слов. А я хочу совсем другого.

***

За окном уже глубокая ночь, но мне не спится. Мы все остались с ночёвкой на даче, и мысль, что Симон находится в соседней комнате – сводит мой больной рассудок с ума.

Я люблю его. Я, чёрт возьми, так сильно люблю его, что никакая попытка объяснить самой себе, что между нами всё кончено, не доходит до моего сердца. Потому что оно не может понять, как может быть кончено всё из-за недопонимания. Оно надеется, что можно всё спасти. Если сесть, поговорить и понять друг друга. Если раз и навсегда отпустить прошлое и не впускать старый опыт в наши отношение, то всё может получится.

Находясь за тысячи километров мне казалось, что я стала сильнее и смогу принять наше расставание. Но я вижу и чувствую, что у Симона что-то ещё есть ко мне. Он злится, ненавидит, забирает из рук другого. И чем бы он всё не аргументировал, факт один – он испытывает ко мне чувства. А значит у нас есть ещё шанс на восстановление. Ведь никто из нас не совершал ошибок.

Выйдя из комнаты, я двигаюсь в сторону спальни Симона, чтобы наконец поговорить обо всём. Но оказавшись в холле, я вижу его спящего на диване перед телевизором. С сожалением вздыхаю, но будить его не решаюсь. Медленно подхожу к нему, отключаю телевизор и, взяв плед с лежащей рядом декоративной корзины, я аккуратно накрываю его им.

Замираю на его лице. Такое умиротворённое и спокойное. Такое любимое и родное. Помню каждую чёрточку и родинку на ней. Вспоминаю, как просыпалась утром, видела его перед собой и не верила, что всё реально. Он казался мне запредельной мечтой, идеалом. И вот он лежал рядом, а когда открывал глаза и видел меня, всегда заспанно улыбался. Я обожала эту улыбку. Таяла от неё. Она была особенной. И себя я чувствовала особенной в его глазах.

С полминуты я борюсь с желанием поцеловать его, но в итоге проигрываю этот бой. Тянусь к его щеке, аккуратно накрываю его своими губами и замираю. Как же мне хорошо сейчас… Я закрываю глаза и вдыхаю в себя аромат его кожи. Как же я хочу в то время, когда я могла это делать, когда захочу.

Я нехотя отрываюсь от него, выпрямляюсь и хочу отойти, но чувствую, как моё запястье окольцовывают мужские пальцы. Вздрагиваю и оборачиваюсь на него. Симон открывает глаза и слегка приподнимается.

– Думал мама, но этот аромат пионов… – он закрывает глаза, а в следующую секунду притягивает к себе.

– Прости, что разбудила.

– Только за это простить?

Невозможно устоять на своих двух. Присаживаюсь на край дивана рядом с ним.

– Да, – отвечаю уверено и тянусь к его губам. – Потому что, если бы ты не был таким упрямым бараном, то понял бы, что не за что мне больше просить у тебя прощения.

– Ты такая ненормальная, – заявляет, разглядывая моё лицо. – Правда собиралась рассказать, чем мы занимались в нашу первую ночь?

В горле пересыхает от этого воспоминания.

– А ты чего-то стесняешься? – спрашиваю еле слышно.

– А ты уже нет? – ведёт бровью и искренне удивляется. – Чего ты хочешь, Аврора?

– Я ничего не хочу, – тянусь к его уху, вновь вдыхая аромат его кожи. – Кроме тебя, – шепчу, сорвавшись.

Он на доли секунд закрывает глаза. Чувствую, как сильно влияю на него сейчас, и понимаю, что наконец-то могу добиться откровенного разговора.

– Ты определённо повысила уровень своего мастерства по навешиванию лапши на мои уши, – раскрыв глаза, отвечает он и разглядывает меня словно впервые.

– Вкусная хоть, лапша эта? – спрашиваю томно, не сводя глаз с его.

– Вкуснее не пробовал, – отвечает мне в тон.

– Приготовить ещё? – вскидываю бровь и, не удержавшись, прикасаюсь пальцем к его шее.

Чувствую, как напрягаются его мышцы. Всё его тело каменеет.

– Я сыт им по горло, – цедит сквозь зубы. – На пару десятков лет хватит.

– То есть, мне нужно подождать всего пару десятков лет, чтобы вновь вкусно накормить тебя?

– Браво, ангел, – усмехается он. – Наконец-то я больше не вижу перед собой лицемерно невинную девочку.

Он заглядывает снова в мои глаза, заставляя кровь в венах бежать быстрее. Мы замираем. Не дышим. Смотрим друг на друга с диким желанием и океаном невысказанных слов.

– Поцелуй меня, – вновь сдаюсь я, тянусь к нему и прижимаюсь лбом к его лбу. – Отключи голову и поцелуй! А