Электрический Дракон - Иса Белль
Он схватил Арабеллу за руку и развернулся, утаскивая дьявола в юбке следом за собой.
Последнее, что мы смогли расслышать, было:
– Она же пошутила, правда?
И Талия уткнулась в мой бок, хохоча.
***
Королева трековых гонок не подвела толпу.
Я хотел скорее посмотреть на неё во время уличных гонок, что мы устраивали в Лас-Вегасе. Законы – трудности. Она с ума сойдет от злости из-за перечня правил, когда ознакомится с ними перед заездом.
Поэтому мне нравилось приезжать в Рино. Этот город ощущался, как свобода. Где я по своему желанию всегда мог лишить её кого угодно.
– Что я получу в качестве награды на этот раз? – спросила Талия, положив подбородок в ладонь и уперевшись локтем в консоль.
Её победы – мои радости. Как только она пересекла финишную черту, мы перебрались в нашу машину под крики и вопли тех, кто жаждал её триумфа не меньше моего, и отправились домой, чтобы я, как можно скорее, смог поцеловать её.
– Хм? – напирала девушка.
Я многозначительно улыбнулся, когда мы проехали мимо поворота в чащу леса, где она получила своё первое вознаграждение, и заметил, как Талия сжала бёдра от вспыхнувших воспоминаний.
Но вместо того, чтобы дождаться следующего, где я бы мог подарить ей ещё одно, решила:
– Хочу узнать о твоих татуировках.
– В них нет смысла.
Рукава моей рубашки были закаты до локтей с тех пор, как мы прибыли на гонки, поэтому Талия видела сирену, выбитую на правой руке, которая полностью опровергала ответ.
В большинстве из них.
В тех, что не касались её.
Татуировки служили защитой. Я бил их, не задумываясь о значениях. Мне лишь хотелось обезопасить себя. Сделать своё тело отличающимся. Чтобы его было невозможно спутать ни с каким другим.
Талия придвинулась ближе. Её холодные пальцы коснулись кожи на моей шее, расстёгивая воротник рубашки, и пустили по ней мурашки. Но горячие губы перехватили их поток и удержали на месте в поцелуе.
– Талия, – прорычал я, крепче сжимая руль обеими руками.
Девушка хихикнула, тут же отрываясь от меня.
– Не можешь держать себя в руках, Бунтарь?
Бунтарь.
На мгновение я опешил, услышав своё прозвище, давным-давно подаренное ей. Она что-то вспомнила?
Талия вытащила мою рубашку из под пояса брюк и распахнула её в стороны, расправившись с последней парой пуговиц. Моя тяжело поднимающаяся грудь привлекла её внимание, но не из-за татуировок, что она разглядывала уже десятки раз.
– Ты нервничаешь?
– Не могу держать себя в руках, – стараясь следить за обстановкой на дороге, а не за девушкой сбоку от себя, ответил я. – Хочу, чтобы ты оказалась в них.
Талия прикусила нижнюю губу, стараясь подавить улыбку.
Зачем она постоянно это делала?
Пыталась скрыть свою радость?
Костяшки моих пальцев уже побелели от того, с какой силой я держался за руль, чтобы не остановить эту проклятую машину и не дать ей возможность оседлать меня прямо на обочине.
Девушка перестала резко улыбаться и я понял, о чём она спросит меня, ещё до того, как услышал:
– Ты делал их, когда тебе было больно?
Я промолчал.
– Не хочешь говорить об этом? – подняв на меня взгляд, тише поинтересовалась она.
Не хотел.
Но в то же время жаждал добиться того, чтобы она поняла, что у меня не было и не будет от неё секретов, касающихся меня.
Всё моё – её.
– Спрашивай, Талия.
Девушка помедлила, раздумывая делать это всё-таки или нет, но затем всё же осторожно произнесла, будто могла ранить меня одним своим словом:
– Как ты чувствовал себя, когда эти рисунки становились частью тебя?
Она думала об этом глубоко. Я же в тот момент желал только не вспомнить ничего из того, что происходило со мной в те часы, пока я находился в комнате, в которой из детей вытаскивали души.
Мне хотелось сохранить свою. Хотя бы часть её.
Талия коснулась машины, из под колёс которой вырывался дым, на моих рёбрах.
– Я был пьян.
Кончики её пальцев пробежались по призраку чуть ниже с другой стороны.
– Накурен.
Поднялись к скорпиону, осыпанному звёздами.
– Снова пьян.
Очертили четыре фазы луны.
– И опять накурен.
Я не смотрел ей в глаза, продолжая следить за дорогой, но видел, как на её лице проскользнуло осознание – я не соврал, когда сказал, что они не имели никакого смысла.
В этом было стыдно признаваться. Я не хотел, чтобы она посчитала меня слабаком, который не смог найти другого выхода, кроме как потерять голову и забыться.
Когда так оно и было.
Желание чувствовать, как игла прокалывает кожу, вспыхивало во мне только когда обрывки того дня всплывали в моей голове, и я был готов на что угодно, чтобы остановить поток мыслей и не дать себе вспомнить.
Девушка ничего не ответила – не пожалела и не осудила. Я был благодарен ей за это.
Она продолжила исследовать моё тело. Кончик одного из её острых ногтей слабо оцарапали цифры под ключицами. Четыре… Два… Шесть…
– Потерян.
Не сдержавшись, Талия подняла руку и ласково погладила меня по щеке.
– Когда ты делал их, они не имели значения, – прошептала она. – Но сейчас каждая из этих татуировок несёт за собой часть твоей истории. Твою силу и твою боль, Дэниел.
Девушка приподнялась и на месте её мягкой ладони оказались губы. Это был кроткий и быстрый поцелуй, наполненный обещанием, что она произнесла следом за ним:
– Я буду любить их за тебя, если ты так и не сможешь.
После чего опустилась обратно на своё место, ища глазами рисунки, до которых ещё не успела дотронуться. И я успел пожалеть, что не каждый сантиметр моего тела был украшен ими, чтобы она не переставала прикасаться ко мне. Никогда.
После того, как Талия сделала мне первую перевязку и была так нежна со мной во время этого, я впервые узнал, что такое, когда тебе бояться причинить боль. Я не сильно жаждал прикосновений, потому что ассоциировал их с «отмывкой» отца. Поэтому все старались лишний раз не трогать меня, даже когда я был ранен и нуждался в помощи, но с ней… Её вечно холодные руки не должны были отрываться от меня.
Я был готов получить ещё не одну пулю, просто чтобы почувствовать, как она сидит на моих коленях с таким видом, будто её боль моя. Хотя это мне не нравилось. Любые страдания, причинённые Талии, пробуждали Исправителя Каморры, от личности которого я без труда отделялся, только заканчивая с работой.
Она остановилась на
