Разрушенный - Лорен Ашер
Джакс разворачивает меня, прижимая спиной к стеклу. Он прижимает мое лицо к стеклу и нежно целует меня в губы.
— Я хочу твоей боли. Я хочу демонов, которые затаились в самой темной части твоего мозга. Поделись со мной страшными мыслями и счастливыми. Я не променяю их ни на что. Я перестал сопротивляться тому, что должен был принять давным-давно.
— И это?
— Ты. Это всегда была ты. Я был в полной заднице с тех пор, как ты вошла в конференц-зал Маккой, когда Лиаму нужна была помощь. Даже когда я сделал своей миссией держать тебя подальше. Особенно когда ты была уязвима со мной. Я хочу быть сломленным с тобой.
— Обычно так не бывает.
Он наклоняется, его губы касаются моих.
— К черту обычное. Я не хочу быть с тобой идеальным. Я хочу быть чертовой мозаикой, составленной из разбитых кусочков, таких чертовски красочных, что ты не можешь не найти их красивыми.
Глава 33
Елена
— С днем рождения, милое дитя мое! — Вера встает из-за стола, чтобы обнять Джакса.
Сегодня у Джакса день рождения? Очевидно, он упоминал, что он Близнецы, но я не сложила два и два.
— Сегодня твой день рождения?
Он ухмыляется.
— Да. Хотя обычно я не придаю этому большого значения.
— Я никогда не пойму, почему он предпочитает проводить их со своими старыми родителями. Каждое лето с ним одно и то же. — Вера закатывает глаза.
Джакс садится рядом со мной. Джеки ставит перед ним чашку чая и завтрак.
Он крадет кусок бекона с моей тарелки.
— Нет ничего более приятного, чем провести день с самыми важными людьми в моей жизни.
— Я согласна, поскольку единственный другой вариант — тусоваться с теми тусовщиками, с которыми у тебя всегда проблемы, — говорит Вера.
— Что ты любишь делать? — я рассматриваю лицо Джакса, впитывая его непринужденную улыбку. День ото дня он становится все более расслабленным.
— У меня есть несколько традиций.
— Например?
— О, будет гораздо лучше, если мы тебе покажем, — говорит Вера.
Я улыбаюсь ей.
— Все, что захочет именинник…
— Именинник получит. — Он озорно ухмыляется.
— По сравнению с тем, что я себе представляла, это просто умиротворение. Киномарафон — это последнее, чего я от тебя ожидала, — шепчу я Джаксу, глядя на его родителей, обнявшихся в нескольких креслах от нас. Перед нами висит большой экран, создавая атмосферу кинотеатра.
— А чего ты ожидала? Что я устрою какую-нибудь вечеринку в доме моих родителей? — Джакс берет в кулак попкорн из миски, стоящей у меня на коленях. Начальные титры фильма исчезают, и мое сердце бьется в груди, когда начинаются «Голодные игры».
Тошнота настигает меня ни с того ни с сего. Я хватаюсь за миску с попкорном потными ладонями, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие.
Играет первая сцена, и она напоминает мне о моем детстве, о моих родителях и обо всем, что я потеряла. Я кладу попкорн на сиденье рядом с собой и спешу покинуть домашний кинотеатр.
Горячие слезы текут по моему лицу, пока я иду по коридору. Татуировка на моем пальце горит, насмехаясь надо мной, обличая меня в моем бреде о том, что я хочу быть храброй. Я проклинаю слезы и вытираю их рукавом свитера.
— Елена, остановись, — зовет Джакс.
Я продолжаю идти, игнорируя его.
— Елена. — Его голос звучит ближе.
Я поворачиваю за угол, отчаянно нуждаясь в расстоянии и одновременно жаждая его комфорта. Отлично, даже мои мысли в беспорядке.
Рука Джакса обхватывает мою руку и разворачивает меня.
— Что случилось? Я думал, тебе понравятся «Голодные игры». — Он гримасничает.
Я избегаю его взгляда. — Нет.
— Тогда зачем делать татуировку? Я не хотел тебя расстраивать, клянусь. Я думал, ты будешь счастлива.
Мне требуется все, чтобы проигнорировать его взгляд.
— Я сделала татуировку в честь своего отца.
— Черт. Я продолжаю всё портить.
Я трясу головой, пытаясь смахнуть слезы.
— Нет. Это не твоя вина. Ты не мог знать. Книга… — Я выдохнула с трудом. — Книга, которую я читала в ночь, когда их убили…
— Это были «Голодные игры». Черт. — Он заканчивает за меня. Его рука обхватывает мою шею сзади, заставляя меня поднять на него глаза. — Мы можем выбрать что-нибудь другое. Мне плевать, какой фильм, лишь бы ты была не против.
Я смотрю на него. Его искренность скрепляет остатки моего сердца. Он выбрал что-то на свой день рождения, думая, что это сделает меня счастливой. Такое бескорыстие позволяет новому чувству тепла заменить холод внутри меня.
Его присутствие дает мне смелость сделать что-то глупое, но смелое. Чтобы прогнать последние плохие воспоминания, мучающие меня.
— Думаю, я хочу посмотреть его.
Большой палец Джакса прижимается к моему бьющемуся пульсу, осознание этого наводняет мое тело.
— Даже если это пугает тебя?
— Особенно потому, что это пугает меня. — Я поднимаю подбородок.
— Я буду рядом с тобой. У тебя есть я.
Я верю каждому его слову. Мы возвращаемся в кинозал рука об руку. Кто-то нажимает на кнопку, и фильм начинается снова. Джакс не отпускает мою руку все это время. Он нежно проводит кистью по моей новой татуировке, пока я тихо всхлипываю про себя, вспоминая ту часть, которую я читала в самую ужасную ночь в моей жизни. Его действия говорят мне то, что не могут сказать слова.
Я здесь для тебя. Я буду бороться с воспоминаниями вместе с тобой. Мы победим это вместе.
И я не могу не влюбиться в него еще больше в ту ночь.
— Поверить не могу, что мне удастся потусоваться в яме в день гонки. Ни хрена себе! — Калеб подпрыгивает вверх-вниз.
— Эй, язык. Тут дети в гостях. — У меня возникает искушение ударить его боковой стороной своего планшета.
— Да ладно, это же круче всего на свете. Посмотрите на Джакса в его гоночной экипировке. Подожди. — Калеб достает свой мобильный телефон и делает снимок Джакса.
Поверьте мне, я не думаю, что смогу смотреть куда-то еще, кроме как на Джакса в его гоночной экипировке.
Я выныриваю из оцепенения.
— Вот, позволь съемочной группе сфотографировать вас двоих.
— Конечно, моя принцесса Мексика. Хорошая идея. — Калеб ухмыляется.
Джакс смеется, обхватывая плечо Калеба. Пресса делает несколько снимков, на которых Калеб улыбается Джаксу.
К ним подходит мать Калеба. Я предполагаю, что если бы у Калеба были волосы, они были бы похожи на светлые волосы его
