Любовь на уме (ЛП) - Али Хейзелвуд
Он приподнимает одну бровь. — Это веганский ресторан в Техасе. Мы справимся.
Я знаю, как все будет: Леви сможет выработать из своей системы все, что осталось от его многолетнего влечения ко мне; я наконец-то смогу заняться достойным сексом; мы оба сможем сделать это без давления отношений и катастрофической липкости, которая всегда случается, когда ты позволяешь себе слишком сильно заботиться о ком-то. Сегодняшний ужин не будет свиданием — это просто ужин двух озабоченных друзей, которые, как оказалось, разделяют диетические предпочтения. Тем не менее, я считаю, что уделяю своему внешнему виду больше внимания, чем обычно. Я выбираю тонкое розово-золотое кольцо для носовой перегородки, свой любимый пирсинг и классическую красную помаду. Я завиваю волосы, чтобы они волнами спадали на плечи. Я готова задолго до того, как Леви должен был заехать за мной, поэтому иду ждать на балкон.
Шмак наконец-то ответил мне, извиняясь за то, что был вне сети во время лучших, потом худших, потом лучших выходных в моей жизни.
Шмак: НТК хватается за дело. Все знают, что у тебя нет финансовых интересов, и ты поддерживаешь #FairGraduateAdmissions, потому что веришь в это.
Мари: Я ненавижу то, что они сказали о том, что справедливое зачисление непрактично. Кого это волнует? Мы можем и должны сделать лучше.
Шмак: Устно.
Мари:???
Шмак: *Точно.
Шмак: Извини, речь в текст. Я за рулем.
Мари: ЛОЛ!
Мари: Куда ты едешь? И связано ли это с твоими лучшими, потом худшими, потом лучшими выходными? И имеет ли это отношение к девушке?
Шмак: Я приглашаю ее на ужин.
Мари: джхсгасгаргайфгкуегрке
Мари: (Это был удар по клавиатуре, на случай, если у тебя не работает преобразование текста в речь)
Шмак: Так и было, спасибо.
Мари: Я так рада за тебя, Шмак!
Шмак: Я тоже. Хотя она все еще немного пуглива.
Мари: Пуглива?
Шмак: По уважительным причинам. Но я не думаю, что она готова признаться себе в этом.
Мари: В чем признаться?
Шмак: Что я серьезно отношусь к этому. Что я в этом надолго. Или, по крайней мере, до тех пор, пока она будет со мной.
Я хмурюсь. Подожди, разве девушка не состоит в отношениях? Ведь если она не разведется, то не будет никакой перспективы? Я хочу спросить, но не хочу, чтобы Шмак подумал, что я осуждаю его за то, что он встречается с замужней женщиной — я действительно не осуждаю, тем более что ее муж звучит как человек, которого я не прочь столкнуть с лестницы Эйфелевой башни. Я подумываю сказать ему, что тоже собираюсь на ужин — с Кэмелом Диком, не меньше, — но слышу тихий шум.
Маленький шарик красно-серого цвета парит в воздухе вокруг кормушки, симпатичные крылышки радостно бьются в ритме трепета. Первая колибри в этом году. — Привет, красавица. — Она просовывает свой тонкий клюв в одно отверстие и улетает, прежде чем я успеваю сделать снимок. Я смотрю, как она пролетает над парковкой, и замечаю подъезжающий грузовик Леви.
Я сбегаю вниз, как будто мне одиннадцать, и направляюсь на площадку для купания. — Я поймала свою первую колибри! — взволнованно говорю я, забираясь в грузовик. Леви едва закончил парковаться. — Красное горлышко! Я не успела сфотографировать, но они территориальны, так что она вернется. А я буду кокосово-имбирный суп из нута! Моя сестра говорит, что читать ресторанные меню онлайн — это не круто, но я полностью принимаю свою одержимость едой… — Я останавливаюсь. Леви смотрит на меня с открытым ртом. — У меня на лице дерьмо колибри, не так ли?
Он продолжает смотреть.
— У тебя есть салфетка? — Я оглядываю каюту. — Или хотя бы листок бумаги…
— Нет. Нет, у тебя нет… — Он качает головой, теряясь в словах.
— Что случилось?
— Ты… — Он сглатывает.
— …Я?
— Платье. На тебе… платье.
Я смотрю на себя. О. Да. Я надела свое платье из Target. — Я думала, ты сказал, что на самом деле не ненавидишь его?
— А я и не ненавижу. — Он сглотнул. — Действительно не ненавижу.
Я смотрю на него получше и понимаю, как он смотрит. Что… — О. — Мое сердцебиение учащается.
— Можно тебя поцеловать? — спрашивает он, и я могу влюбиться в эту нерешительную, застенчивую версию Леви Уорда — того самого мужчину, который проглотил мое горло, проснувшись в три часа ночи, чтобы сказать, что он умрет, если не сможет трахнуть меня снова. Я позволила ему, с энтузиазмом. Так же, как я позволяю ему целовать меня сейчас, как подростки, глубоко, пальцы держат мою шею, язык гладит, его вес вдавливает меня в сиденье, и он очень, очень хорош в этом, очаровательно напорист, восхитительно настойчив. Вот его рука на моем колене, под платьем и вверх по гладкой ноге, вверх и вверх, пока не обхватывает мою внутреннюю часть бедра. Легкое касание трусиков, и я хнычу ему в рот, когда он стонет. Кажется, я уже мокрая. И он знает, что я уже мокрая, потому что кончики его пальцев проскальзывают под резинку и зацепляют ее сбоку. Я задыхаюсь у него во рту, а его большой палец скользит по моей…
Кто-то сигналит на соседней улице, и мы оба отступаем назад. Ой.
— Нам, наверное…
— Да. Нам стоит.
Мы оба согласны. И оба неохотно. Мы медленно отпускаем друг друга, и когда он поворачивает ключ в замке зажигания, та же рука, которая ежедневно использует точные отвертки, слегка подрагивает.
Я смотрю в окно. — Леви?
— Да?
— Я просто хотела сказать, что… — Я улыбаюсь. — Красная помада тебе
