Вечная дева. Шанс на счастье - Екатерина Овсянникова
— Она здесь больше не живёт, — соврала, оперевшись спиной на дверь и отведя взгляд в сторону. — Теперь это мой дом.
— Ох, очень жаль, — с досадой вздохнув, Влад достав из кармана знакомый на вид оберег и исписанный листок бумаги. — Просто хотел поинтересоваться у неё об этом обереге.
Знакомый камешек, обрамленный проволокой, немного помутнел со временем, но всё равно притягивал взгляд. На бумаге был написан текст заговора на благополучие и покой в доме, который я как-то давно отдала Владу от чистого сердца в день нашего обручения. Помимо этого, на листок слегка кривым, явно мужским почерком были нанесены записи о местонахождении травничьего домика на Плещихе.
— Подарок чудесный: оберег, как вижу, заговорён на счастье владельца, — объяснила я, с тяжёлым сердцем повертев в руках дивный цитрин с проволочной оправой.
— Не спорю, сам не нарадуюсь, но меня волнует, что я ничего не помню об этой девушке, — неловко прикусив губу, Влад принял камешек обратно. — А подобные вещи просто так не дарят…
— Что-то, может, в жизни вашей приключилось, вот и запамятовали?
— Вот клянусь, понятия не имею, — бывший возлюбленный с досадой посмотрел на свой подарок. — Мне бы как-нибудь поговорить с ней, может и прояснилось бы что-то…
— Не получится, — ответила я, отрицательно мотнув головой. — Поговаривали, что мол прихворала она серьёзно, вот и не могла хозяйство больше содержать, уехала из деревни. Только вот куда — никому не ведомо. И мне тоже.
— Как же жалко, — грустно вздохнув, гость бросил взгляд в сторону озера. — У меня есть жена и взрослые дети, и, кажись, заговор травницы чудесной и вправду действует, но… Почему же душу терзает ощущение, что мы были не просто знакомыми? Что мы значили друг для друга куда больше…
— Сожалею, — ответила, из последних сил сдерживая эмоции. — Ваш оберег — сильный и ценный подарок. Берегите его. Думаю, несмотря на случившееся, вы были ей хорошим знакомым.
Сжав в руке украшение, мужчина убрал его в карман и повернулся в сторону выхода.
— Обязательно буду беречь, — чуть слышно проговорил Влад. — Прошу, если бывшая хозяйка вдруг явится, скажите ей, что я приходил.
— Обязательно, — ответила, неловко кивнув. — Хорошего праздника.
Промычав что-то невнятное, напоминающее согласие, Влад, уже не оборачиваясь, направился к дороге в сторону деревни.
До самой последней секунды я, сдерживая слёзы, провожала гостя печальным взглядом. Когда мужчина, которого я давно любила, исчез за горизонтом, я закрыла лицо руками и медленно сползла на траву. Мне удавалось сдерживать желание залиться горем, но чувства всё равно вырвались наружу. Сердце невыносимо заныло от боли воспоминаний из прошлого. Я могла быть счастливой, но судьба с моими желаниями не считается…
— Лексана, что случилось? — Алан как-то неожиданно оказался рядом и коснулся моего плеча. — Тот незнакомец тебя обидел?
Позабыв о горе от неожиданности, я убрала руки с лица и повернулась к пациенту. Ещё не хватало, чтобы у парня возникли неудобные вопросы! Я и Влад… Сейчас спустя два десятка лет он мне скорее в отцы годится, и у людей могли бы появиться подозрения. Прямо как сейчас.
— Нет, он приходил к бывшей хозяйке домика, которой, к сожалению, уже нет в живых.
— Тогда что за горе тебя настигло? — не унимался парень, мягко поглаживая моё плечо. — Расскажи, так будет легче.
— Просто жалко девушку стало, — вновь соврала я, мысленно попрекая себя за обман. Но разве был у меня иной выход? — Она любила его, он даже к ней сватался, но потом неожиданно потерял память и позабыл о возлюбленной, а после женился на другой. В уже не сохранившихся дневниках девушка писала о своём горе. И оно, возможно, в будущем стало одной из причин её болезни.
Поведав пациенту о своих мыслях, я грустно вздохнула и отвела взгляд в сторону. Неловко и стыдно было рассказывать Алану о подобном, но выбора у меня особого и не было.
— Это очень грустная история, — прошептал парень, мягко подхватив мою руку. — Но не переживай, тебя подобное не коснётся!
— Я бы не была так уверена… — ответила, недоверчиво фыркнув. — Это, наверное, расплата нашей семьи за травничий дар.
— Не говори так. Уверен, всё будет иначе! — возразил Алан, усевшись напротив. Заботливо обняв меня и прижав к себе, пациент поглаживал рыжую чуть взъерошенную голову. Удивившись происходящему, я коснулась ладонями сильной груди, чтобы оттолкнуть парня, но в итоге так и не смогла решиться — настолько тёплыми были его слова. Мне так давно не хватало чего-то подобного…
— Например, я тебя так просто не оставлю, — в ухе эхом отдался наполненный нежностью голос Алана, но бой часов, раздавшийся из дома, очень не вовремя намекнул на скорое забвение.
— Нет, не будет ничего иначе, — с горечью произнесла я, отпрянув от тёплой груди парня и поднявшись на ноги. — Поэтому не стоит тебе обещать людям то, чего не сможешь исполнить.
— С чего это? Лексана, я что тебе не мил? — Алан растерянно пожал плечами и поднялся вслед за мной. — Ты же такая красивая, молодая и добрая девушка, не сосватана явно… Почему я не имею права быть рядом?
Я замерла, не зная, что и ответить. Возможные отношения с недавно встреченным в лесу пациентом… Может между нами могло бы что-то быть, но тогда, во время спасения его жизни, у меня подобного и в мыслях не было! Тем более что менее, чем через четырнадцать часов русалочье проклятие всё равно заберёт своё…
Ох, но почему тогда сердце так обливается кровью?
— Нет, Алан, дело не в тебе, — ответила, отрицательно мотнув головой. — Ты хороший и очень милый человек, таких мужчин не каждый день встретишь. Всё дело во мне. Придёт время — и ты даже не заметишь, как я исчезну из твоей жизни…
— Ещё чего! — возразил паренёк, ухватив меня за плечи. — И в мыслях подобного не было! — яркие зелёные глаза сверлили мои уверенным взглядом, всеми силами стараясь убедить меня в правоте их владельца. — Добрую и милую сердцу травницу, что спасла мне жизнь, я ни за что не забуду!
Воцарилась неловкая тишина. Пение птиц, журчание воды или же дуновение ветерка — в тот миг я не слышала ничего. Только громкое, гулкое биение в груди.
«Милая сердцу»… Получается, я и вправду ему неравнодушна? Тогда жизнь вдвойне несправедлива, ибо после полуночи две жизни — моя и Алана — будут вновь разделены навсегда и погрязнут в омуте забвения.
На миг мне показалось, будто в изумрудном взгляде пациента сверкнул силуэт домового. Сразу вспомнился вчерашний разговор со стражем дома, когда
