Тренер Култи - Мариана Запата
На самом деле я довольно спокойно отреагировала на то, что на моем диване распивал кофе мужчина, плакаты с которым до этого десять лет висели у меня на стене. Не скажу, что это было частым явлением, но я не умирала от смущения и не паниковала из-за пыли, которую не вытирала пару недель. Все… нормально. Ничего особенного.
Ну просто у меня дома сидел Райнер Култи.
– Есть хочешь?
Я вот очень хотела. В любой другой день я бы уже пообедала.
– Нет, – ответил он, не отрываясь от телевизора.
Покосившись на него, я полезла в холодильник искать что-нибудь съестное. Там обнаружились замороженные котлеты из индейки, фрукты и багет из цельного зерна. Отложив замороженные фрукты в сторону, чтобы потом сделать смузи, я достала все остальное и пошла готовить. Култи молчал, но иногда я ощущала на себе его взгляд.
Итогом готовки стал полный блендер миндального молока и измельченных замороженных фруктов. Разлив смузи по стаканам, я положила на тарелку импровизированный бутерброд и подошла к Култи.
– Держи, – сказала я, держа стакан над его головой.
Даже не обернувшись, он молча забрал его и поставил на журнальный столик. Я неловко устроилась на противоположном конце дивана, поставила тарелку на колени, смузи на столик и уткнулась в телевизор, где шло реалити-шоу о выживании. Пока я ела, роняя повсюду крошки, потому что соблюдать приличия слишком больно, внимание Култи привлек боковой столик.
– Почему у тебя столько записей этой передачи? – поинтересовался он, просматривая меню видеоплеера.
– Потому что она мне нравится, – ответила я. И это было правдой – отчасти. Мне она действительно нравилась. В том числе благодаря двум симпатичным мужчинам, которые пытались выжить в разных условиях.
Култи замычал, но включил самый первый эпизод, расположенный наверху списка. Меня это более чем устраивало.
Не прошло и пятнадцати минут, как немец повернулся ко мне всем телом, подозрительно щурясь.
Я отставила тарелку на колени и поморгала.
– Что?
– Тебе нравятся они или передача?
Ой-ой. Марк ржал до истерики, когда я призналась, что мне нравятся ведущие – двое мужчин за сорок, слегка седеющие, а один еще и с первыми признаками облысения. Меня это мало волновало: мужчины красивы сами по себе, а вся эта затея с выживанием в суровых условиях делала их еще привлекательнее. Чего тут стыдиться?
– Они, в основном.
На лице Култи не отразилось эмоций, зато они прокрались в голос:
– Ты шутишь.
Он мне не верил. Да что такое? Красивые же мужчины.
– Нет.
Он захлопал своими каре-зелеными глазами.
– Но почему? – спросил он, как будто я только что призналась, что пью собственную мочу.
Я поднесла тарелку ко рту и откусила от бутерброда.
– А почему нет?
– Они же тебе в отцы годятся, – выдавил он. – У одного нет половины волос.
Продолжая есть, я внимательно на него посмотрела, даже не задумываясь, почему его так возмущают мои критерии привлекательности.
– Во-первых, я очень сомневаюсь, что они действительно годятся мне в отцы, а во-вторых, лысина меня не волнует.
Култи медленно покачал головой.
Ясно.
– Они оба в хорошей форме, красивые и приятно улыбаются. – Я взглянула на экран. – И мне нравятся бороды. Что тут такого?
У Култи отвисла челюсть – едва заметно, но все же.
– Что?
– У тебя какие-то проблемы с отцом?
– Чего, блин? Нет. У меня замечательный папа.
Он так и смотрел на меня со слегка приоткрытым ртом.
– Тебе нравятся старики.
Я закусила губы, широко раскрыв глаза. Даже ноздри слегка раздулись. Он подобрался к правде так близко, что стало смешно, но в итоге я лишь пожала плечами.
– Ну, не старики, просто… зрелые?
Култи так долго сверлил меня взглядом, что я расхохоталась.
– Заканчивай на меня так смотреть! Мне никогда не нравились парни моего возраста. В детстве я… – «Была влюблена в тебя», – подумала я, но не сказала: —…считала их глупыми, а потом просто привыкла, – пояснила я.
Он молчал.
– Ну хватит. У всех разные вкусы. Наверняка тебе тоже не все подряд нравятся.
Култи заморгал.
– Меня не привлекают пенсионеры.
Я закатила глаза.
– Ладно-ладно, старушек и старичков ты не любишь.
Он проигнорировал мой намек, что ему могут нравиться мужчины.
– У меня нет определенного типажа, – медленно сказал он.
Ага, конечно. Я прекрасно знала, какие женщины ему нравятся.
– Всех привлекают определенные вещи, даже тебя.
Орехово-зеленые глаза моргнули со скоростью движущегося ледника.
– Хочешь знать, что меня привлекает?
Запоздало я поняла, что нет, не хочу. Зачем мне слушать, как он перечисляет критерии, которым я не соответствую? Вот уж не надо. Я прекрасно понимала, какое место он занимает в моей жизни, но совершенно не хотела становиться полной противоположностью мечтаний Райнера Култи. Моя гордость бы просто не выдержала.
Но отступать было некуда. Стиснув зубы, я кивнула.
– Давай, раз уж тебя так не устраивает мой вкус.
– Мне нравятся ноги.
Ноги?
– И все?
Он едва заметно сузил глаза.
– Уверенность.
– Так.
– Хорошие зубы.
Хм-м.
– Привлекательное лицо.
У меня задергался глаз.
– Чувство юмора.
Подергивание усилилось.
– Ты на ходу выдумываешь, что ли?
Чувство юмора, серьезно? Ха. Култи и юмор – вещи несовместимые.
– Чем тебя не устраивает мой список? – поинтересовался он с каменным выражением лица.
– Нормальный был бы список, вот только кажется, будто ты все подряд называешь! «Чувство юмора»? Что дальше, единорога начнешь описывать?
Култи ткнул языком в щеку.
– То, что меня не привлекают женщины, заставшие Вторую мировую, не значит, что я выдумываю, – сказал он.
Господи боже. Вот теперь я расхохоталась.
– А ты так говоришь, будто я хожу на свидания в дома престарелых. Они же всего на пару лет старше тебя, так что подумал бы, кого стариком называешь, скрипун.
Вот теперь он захлопнул рот.
– Твоя наглость не имеет границ.
Улыбнувшись, я принялась за свой бутерброд.
Култи пялился на меня еще минут пять, не меньше, а потом все же отвернулся к телевизору, закусив изнутри щеку.
Когда эпизод закончился, я медленно поднялась и отнесла посуду на кухню, попутно захватив стакан Култи.
– Мне через полчаса уходить. Если пообещаешь не красть ничего, что тебе и так по карману, можешь остаться посмотреть телевизор.
Култи, листавший меню видеоплеера, ответил не сразу.
– Мой водитель внизу. Он может нас отвезти.
«Нас»? Моя тарелка с шумом рухнула в раковину.
– Ты тоже пойдешь?
– Мне больше нечего делать.
Он не в первый
