Порочная красота - Кэти Роберт
Но это не мешает Ахиллесу усадить меня и Патрокла на диван и зарычать, когда пытаюсь встать. Он тычет в меня пальцем.
– Сядь, черт побери, и жди врача.
Пожалуй, должна счесть его отношение раздражающим, но… Ахиллес заботится обо мне, как и Патрокл в тот раз, когда остановил беговую дорожку. Это настолько непривычно, что даже приятно. Раздражает. Но все равно приятно. Окружающие не заботятся обо мне. Взросление в доме отца научило меня тому, что проявлять много заботы – все равно что напрашиваться, чтобы Зевс преподал тебе жестокий урок. Мы раз за разом видели, как это происходило с Гераклом, и хорошо усвоили это. Возможно, даже слишком хорошо.
Я отодвигаю палец Ахиллеса от своего лица.
– Тесей попал мне только по бедру. Там просто ушиб.
– Посмотрим, – бормочет он и оглядывает мой комбинезон. – Его хрен снимешь. Разрежем его.
– Ахиллес.
Он грозит Патроклу.
– Не начинай. Ты едва можешь поднять руки к плечам. Твою майку я тоже разрежу.
– Извращенец, – тихо говорю я.
– Еще какой.
Мы с Патроклом переглядываемся, и от промелькнувшего в его темных глазах раздражения у меня вырывается смешок. Это приятно, и я смеюсь снова.
– Боги, Ахиллес, ты прелесть.
– Знаю. Хорошо, что ты наконец начала это понимать. – Раздается стук в дверь, и он идет открывать, в последний раз смерив нас суровым взглядом. – Вы двое, ведите себя хорошо.
Доктор – невысокая смуглая женщина с покрытым морщинами лицом, связанными в тугой пучок волосами и квадратными очками с толстыми стеклами. Она окидывает нас взглядом.
– Какие у вас травмы?
– У меня ушиб бедра.
Патрокл колеблется, но наконец выдыхает:
– Лицо, лодыжка. – Он бросает на Ахиллеса виноватый взгляд. – И ребра.
– Ах ты сукин сын.
Доктор щелкает перед Ахиллесом пальцами.
– Хватит болтать. Либо помогите им снять одежду без лишних комментариев, либо уйдите.
Он опускает голову.
– Да, мэм.
– Так-то лучше.
Он берет ножницы на кухне. Когда Ахиллес садится так близко, момент кажется гораздо более интимным, чем должен. Его красивое лицо – само воплощение сосредоточенности, когда он осторожно оттягивает ткань от моего тела и разрезает ее. Ножницы легко скользят с каждым движением, и через несколько минут он снимает с меня комбинезон.
С Патроклом он ведет себя также осторожно, хотя все время то и дело бросает на него свирепый взгляд.
– Ты должен был сказать об этом.
– Ты бы волновался. – Едва заметный проблеск боли в его голосе подсказывает, как сильно Патрокл пострадал на самом деле. А может – будем надеяться – причина тому падение уровня адреналина. Ушибы могут быть чертовски болезненными. Но это не значит, что он серьезно ранен.
От беспокойства сводит желудок.
– Осмотрите его первым.
– У вас одна травма. А у него несколько. – Доктор мнет мое бедро и выпрямляется. – Ушиб. Приложите лед. Если бы вы не участвовали в турнире, я бы посоветовала вам уменьшить нагрузку хотя бы на неделю.
– Это не вариант, – спешу ответить.
– Я в курсе. – Ее голос звучит сухо и невозмутимо. – Нога может вас подвести, если дадите на нее слишком большую нагрузку, так что имейте это в виду во время следующего испытания.
– Спасибо.
Затем она осматривает Патрокла, задавая ему несколько лаконичных вопросов. Я смотрю на Ахиллеса поверх ее головы. Никогда не видела, чтобы он так сходил с ума от тревоги и чувства вины. Он нес Патрокла из лабиринта на плечах. Если у Патрокла сломаны ребра… если от его действий стало только хуже… Я вижу, как эти мысли роятся в темных глазах здоровяка.
Никто не может вдохнуть полной грудью, пока доктор не откидывается на спинку стула.
– Вам повезло. Не думаю, что что-то сломано. Однако я бы хотела сделать рентген. Чтобы убедиться.
– Они не сломаны. – Патрокл осторожно дотрагивается до своего бока. – Я уже ломал ребра, и тогда все было иначе.
Она издает вздох.
– Ладно. Упрямьтесь. Я не могу заставить вас лечиться.
Ахиллес возмущается.
– Сделай рентген.
– Со мной все нормально, – мотает головой Патрокл. – Я ужасно устал и весь грязный, поэтому хочу принять душ, поесть и лечь в кровать. Все в порядке, Ахиллес. Клянусь.
Я недостаточно хорошо знаю Патрокла, чтобы понять, врет он или нет. Странно это осознавать. Мы провели рядом всего неделю, а кажется, что прошло гораздо больше времени. Во всяком случае, пока не наступает момент вроде этого, когда становится очевидным, как плохо я его знаю.
Но даже Ахиллес смотрит на него так, будто не знает, чему верить. Наконец, он качает головой.
– Если выясню, что ты лжешь, я тебя отлуплю.
– Я знаю.
Ахиллес обращается к врачу и одаривает ее вежливой улыбкой.
– Большое спасибо, что осмотрели их, мэм.
– Лед и отдых. – Она отворачивается и идет к выходу.
Ахиллес бросает на нас сердитый взгляд.
– Я могу надеяться, что вы посидите смирно и не покалечитесь еще больше, пока я схожу за едой? Или выпрыгнете в окно и устроите драку с Минотавром?
Я закатываю глаза.
– Это было испытание. Я бы сказала, что вполне ловко его прошла, учитывая, что столкнулась с Тесеем.
– Да, пожалуй, так. – Внезапно он ухмыляется. – Видел его колено. Отличная работа, принцесса.
Краснею в ответ на его похвалу. Он озвучивает ее легко, безо всякой подоплеки. Я не вполне это понимаю, но мне приятно.
– Спасибо.
– Иди. – Патрокл медленно встает на ноги. На него больно смотреть, но он двигается лучше, чем раньше. Утром, наверное, не сможет ничего делать, но это битва завтрашнего дня. – И захвати побольше льда.
– Разумеется. – Ахиллес в последний раз бросает на него пристальный взгляд и выходит из комнаты.
Патрокл качает головой.
– Давай. Если будем сидеть смирно и ждать его возвращения, он сочтет это доказательством, что наше состояние хуже, чем мы утверждаем, и потребует, чтобы нас осмотрел еще один врач.
Я невольно улыбаюсь.
– Упасите боги.
– Ты шутишь, а Ахиллес превращается в курицу-наседку так же стремительно, как бросается в бой. Его не победить.
– Это мило, тебе так не кажется? – Я осторожно устраиваюсь рядом и опускаю голову ему на плечо. Это приятно. Правда, приятно.
Он фыркает.
– Пожалуй, это подходящее слово.
Не проходит и десяти минут, когда Ахиллес возвращается в номер. Окидывает нас внимательным взглядом, но, похоже, остается доволен.
– Ну, уже что-то. – Он ставит на стол огромную коробку, наполненную пакетами со льдом и таким количеством еды, что я не знаю, как с ней быть. – Давайте поедим.
Быть с ними так легко. Даже несмотря на то что устала, у меня все болит, а сердце саднит от язвительных слов
