Идеальный план - Лиз Томфорд

– Мне нравится твой костюм.

Стиви и Райан возвращаются в свой собственный маленький мир, чокаются бутылками пива, наслаждаясь моментом. Мы с Зандерсом наблюдаем за братом и сестрой Шэй с другого конца комнаты.

– Ты не думаешь, что восемь месяцев – это долго? – спрашиваю я.

– Я думаю, и восемь часов – слишком долго, чтобы горевать по этому идиоту, но я знаю тебя, Инди. Ты чувствуешь больше, чем большинство людей, так что нет, я не думаю, что восемь месяцев – это долго. Ты верна до предела, и когда ты любишь кого-то, ты любишь каждой клеточкой своего тела.

– Но что, если все это чувство любви и верности ложно? Что, если чувства, которые, как мне казалось, я испытывала к Алексу, были просто вызваны моим собственным рассказом, потому что я думала, что мы построим ту жизнь, которую я хотела? В таком случае, достаточно ли восьми месяцев?

Зандерс усмехается:

– Если ты спрашиваешь меня, достаточно ли восьми месяцев, чтобы понять, что Алекс тебя не заслуживал? А может быть, просто есть кто-то еще, кто, как ты понимаешь, мог бы тебя заслуживать? Тогда да, я думаю, что восемь месяцев – это слишком долго.

Подняв глаза, Зандерс понимающе ухмыляется.

– А теперь я собираюсь пойти потанцевать со своей невестой. Вон там еще один Шэй, который, я точно знаю, был бы не прочь провести с тобой вечер.

Я хихикаю:

– Ладно, сваха.

– Что я могу сказать? Я влюблен! – Зандерс уходит, разведя руки в стороны, но разворачивается и ступает задом наперед, на мгновение оказываясь лицом ко мне. – Просто повеселись, ладно?

Просто повеселись.

Черт. Это именно то, что мне нужно сделать. Перестать чрезмерно анализировать всю эту ситуацию. Перестать задаваться вопросом, достаточно ли долго я уважала свои прошлые чувства, чтобы двигаться дальше. Просто получить удовольствие.

И мужчина, с которым мне больше всего нравится проводить время, оказался здесь сегодня вечером, совершенно соблазнительный в своем темно-синем костюме.

Я следую за Зандерсом к близнецам.

– Потанцуем, – говорит он Стиви, берет ее за руку и ведет на танцпол.

Обойдя Райана, я опираюсь локтями о барный столик и поворачиваюсь к нему лицом. Его взгляд лениво скользит по моему телу.

– Что мы будем делать?

– Хороший вопрос, – я делаю глоток пива Райана. – Что будем делать?

За этим вопросом скрывается гораздо более важный: насколько все это будет притворством?

Он усмехается, приподнимая уголки губ: музыка становится более страстной.

– Танцевать.

Райан протягивает мне руку, и как только моя ладонь оказывается в его, он жестом приглашает меня вперед. Он обнимает меня сзади за талию, и мы вместе идем на танцпол.

Через мое плечо он наклоняется к моему уху.

– Инд, ты потрясающа. На случай, если я не упоминал об этом последние пять минут.

Я накрываю его руку своей и прижимаюсь щекой к его щеке.

Самая запутанная часть сегодняшнего вечера – это размышление о том, насколько все это фиктивно. Конечно, мы договорились вести себя так, как будто мы вместе, чтобы немного попрактиковаться, но почему все кажется таким естественным?

Танцпол уже переполнен, но мы с Райаном находим путь внутрь. Развернув меня к себе, он закидывает обе мои руки себе на плечи, проводя подушечками пальцев по моей коже. Его руки обхватывают мою талию, соскальзывают на бедра и спускаются ниже, чем я ожидала.

Когда он притягивает меня ближе, я не могу не заметить, как хорошо, идеально мы подходим друг другу, хотя во всем остальном мы полностью противоположны.

Я неорганизованна. Он помешан на чистоте. Я романтик. Он циник.

Я экстраверт. Он – словарное определение отшельника.

Я хочу, чтобы в моем будущем были любовь и семья. Он непреклонно решил провести остаток своих дней в одиночестве.

Но здесь, когда он обнимает меня, мы не чувствуем такой уж разницы. Я кладу голову Райану на плечо, покачиваясь вместе с ним и наблюдая за новоиспеченной парой – Зандерсом и Стиви. Никогда не видела, чтобы два человека так сияли, озаряя друг друга.

– О чем ты думаешь? – тихо спрашивает Райан.

– Они так влюблены.

Я чувствую, как Райан поворачивает шею, чтобы понять, за кем я наблюдаю. Он усмехается:

– Инд, я думаю, это еще слабо сказано.

– Они так мило смотрятся.

Зная моего соседа, который отказывается признавать любую форму любви, платоническую или иную, я вполне ожидаю, что он проигнорирует меня или устроит мне взбучку за то, что я романтизирую жизнь моих друзей. Вместо этого он ностальгически вздыхает и произносит:

– Да. Так оно и есть.

Отстраняясь, чтобы лучше видеть его, я продолжаю обнимать его за плечи, бездумно проводя пальцами по его выгоревшим волосам.

– Ты когда-нибудь был влюблен?

– Однажды.

– В колледже? – Он кивает. – Это похоже на то, что ты чувствовал? – Я киваю в сторону его сестры и будущего шурина.

– Нет.

Райан редко рассказывает о своем прошлом, и я не хочу все испортить, продолжая допытываться, но в то же время я хочу знать о нем все.

Мой смех вызывает на губах Райана легкую улыбку.

– Что смешного?

– Все это время я считала, что ты не веришь в любовь.

– Я верю в любовь, но я реалист. Можно полюбить кого-то всем сердцем, но это не значит, что он полюбит тебя в ответ. Это азартная игра, а я не люблю ставить, когда могу проиграть.

Я понимаю, что это его вариант контроля: никогда не позволять себе чувствовать достаточно глубоко, чтобы сделать ставку, зная, что ему могут причинить боль. Никогда не позволять себе чувствовать вообще. Я, с другой стороны, только что пошла ва-банк и проиграла в одной раздаче, но уже подумываю о том, чтобы занять место за столом еще на один раунд.

Неужели она не ответила ему взаимностью? Неужели? Очевидно, нет, зная, как она пыталась его использовать. Я не понимаю, как, получив возможность узнать этого человека, быть любимым этим человеком, можно не полюбить его в ответ.

Осознавала ли она, насколько особенной была, если он ее выбрал?

Разве Алекс не чувствовал себя особенным, потому что я его любила? Похоже, не чувствовал, иначе почему еще моя верная любовь оказалась отброшена на второй план?

Любовь не гарантирует взаимности, но, несмотря на неудачную попытку, я надеюсь, что однажды мне повезет. Надеюсь, что однажды Райан тоже этого захочет.

Его большой палец рисует бессмысленные круги на моей пояснице.

– Как ты умудрилась до сих пор остаться романтиком, а? После всего.

– Я должна верить, что есть нечто большее, чем то, что у меня было, если это вообще можно назвать любовью. И это волнующе, даже вселяет надежду – верить, что где-то есть что-то лучшее. Можешь называть меня мечтательницей. Назови наивной, мне все равно. Я называю себя оптимисткой.

Он застывает со мной на танцполе, ноги больше не двигаются. Океанские глаза изучают каждый дюйм моего лица, задерживаясь на губах.

– На свете есть люди лучше,