Лед и пламя - Франсуаза Бурден
Раздевшись, Амели внимательно осмотрела себя в зеркало с головы до ног. Как же поправились ее живот и ее грудь! Это сводило Ангуса с ума. Но и раньше он всегда желал ее, когда она прогуливалась с ним, идя впереди в легком пеньюаре. Он был так предсказуем! И так непривлекателен…
Амели легла в теплую воду и закрыла глаза. Итак, она снова собиралась стать матерью. И как только она на это решилась? Естественно, больше ради мальчика, чем ради девочки, уж она-то знала это заранее. Уж кого-кого, а мальчиков, кажется, ей хватало. И все равно, имея единственную дочь в лице Кейт, она ни в коем случае не хотела бы ее повторения. Разве она когда-нибудь оказывала ей больше материнского внимания, чем сыновьям? Была ли она вообще ей хорошей матерью? Но как бы то ни было, в восемнадцать лет подошла пора этой птичке вылететь из родительского гнезда. Пусть бы ушла в свою семью, оставив место ей, молодой матери! Так уж повелось в жизни, что дочь, повзрослев, неизбежно начинает затмевать свою мать.
Она позволила себе улыбнуться, упрекая себя за столь пошлую мысль. Затем спросила себя, так ли уж необратима ситуация со сватовством Нила? В данный момент он, конечно, был страшно обижен и, должно быть, был очень несчастен, но через какое-то время как знать…
– Мама!
Голос Джона заставил ее вздрогнуть, она быстро встала, разбрызгивая воду по кафелю. В спешке она завернулась в халат, пока сын продолжал ее звать нетерпеливым тоном. Уж не принес ли он ей поднос с едой сюда? Она открыла дверь и оказалась нос к носу с Джоном, который прижимал пакетик со льдом к подбородку.
– Знаешь, кто мне это сделал? Угадай!
– Но что… Дай посмотреть. Скотт?
– Конечно! Он заехал мне кулаком прямо в морду, да еще и зуб сломал! А твой дорогой муж даже не встал на мою защиту, как положено. И все это из-за неудачной шутки, которая, видите ли, не приглянулась Кейт.
– Так что же случилось?
– Мы с Филипом купили ей комплект нижнего белья в подарок. Такую забавную сексуальную штучку, всю в кружавчиках…
– Ну и что из этого?
– Она не слишком хорошо его приняла, а другой здоровенный придурок вмешался!
Амели отодвинула пакетик со льдом и обнаружила гематому.
– И Ангус ничего не сделал? – недоверчиво спросила она.
– Да он же в полном восторге от своего Скотта, ты это прекрасно знаешь. В твоих интересах позаботиться о себе, мама! Скотт нас всех ненавидит и тебя первую, никогда не доверяй ему впредь своего ребенка. В любом случае я здесь больше не собираюсь оставаться. Смотаюсь отсюда. У меня имеется план Б.
– Можешь рассказать?
– Не переживай за меня.
– Ты мне не ответил.
– Пока я не хочу об этом говорить, но у меня в голове грандиозный план, который, возможно, мне удастся осуществить.
– Поделись со мной, доверься, ладно?
С ней он всегда умел показать себя очаровательным, однако она слишком хорошо его знала, чтобы нисколько не сомневаться в его способностях.
– Вот уже пять лет, как я гнию в этом проклятом особняке и все еще не получил достойной работы на винокурнях. Это не твоя вина, мама, все, что от тебя зависело, ты сделала, но, выйдя замуж за этого жирного борова Ангуса…
– …я вытащила всех нас из нужды! – напомнила она довольно сухо.
– Да, здесь мы нажрались от души и не простудились от стужи. И? Я оказался без гроша в кармане, то есть совсем без ничего.
– Если бы ты серьезнее относился к учебе в школе, мне легче было бы тебя пристроить.
– Не все обладают талантом к учебе. Я желаю больших успехов Джорджу, поскольку у него, кажется, есть к этому склонность, но я решил пойти по другой дорожке…
– Какой же?
– Я буду держать тебя в курсе.
Таинственный вид сына встревожил Амели. Как знать, что застряло у него в голове? Джон направился к двери, подождал немного и сказал, прежде чем закрыть ее:
– До того, как убраться из Шотландии, я наведаюсь к дантисту Ангуса, и счет за сломанный зуб оплатит он!
Амели отпустила его, даже не заметив ему, что все счета здесь в любом случае оплачивал Ангус.
Она вернулась в ванную и засомневалась, что ей делать дальше. Стоило ли ей одеться и спуститься вниз? Нет, если бы она оказалась лицом к лицу со Скоттом, вспыхнула бы новая ссора, а на сегодня их, пожалуй, хватит. Подбирая брошенное на табурет платье, она услышала, что из него что-то выпало. Это был подарок для Кейт, находившийся в кармане. Прелестная вечная ручка с золотым пером, выбранная Ангусом. Как раз тот предмет, который мог ей пригодиться, если бы она стала учительницей французского, ведь она так к этому стремилась. Будь Амели на ее месте, уж она-то точно вышла бы замуж за Нила Мюррея, даже не раздумывая, и ни о какой работе тогда и речи бы не было! То, к чему она, собственно говоря, и стремилась всю жизнь, да и жила именно так. Разве не была она прекрасным примером для своих сыновей, да, пожалуй, и для Майкла тоже? Вспомнив о первом муже, она вдруг подумала о том, что Джон собирался уехать из Шотландии. Уж не надумал ли он вернуться во Францию? На какие деньги он собрался там жить? Разве отец не дал ему понять, что не станет ни в чем помогать?
В спальне она повесила платье, надела ночную сорочку и решила полежать. Кейт, скорее всего, поднимется к ней и принесет что-нибудь из еды, вот тогда она и вручит ей подарок. Восемнадцатилетие дочери не удалось больше чем, но кто виноват? Объявление о помолвке могло стать самым прекрасным его моментом, однако дочь все испортила. Дочь и Скотт. Особенно Скотт! Достаточно вспомнить еще, что он ударил Джона! Если бы Амели там присутствовала, она бы вцепилась ему в глотку. И подумать только, из-за чего? Из-за нижнего белья! Восемнадцать лет – идеальный возраст, чтобы начать носить такое вот провоцирующее белье, глупо было делать из этого трагедию.
Уткнувшись в подушки, она почувствовала, как ею постепенно овладевает сон. Она устала справляться с конфликтами, устала за себя бороться. И еще устала от ребенка, который продолжал в ней расти. А совсем скоро, когда придет Ангус, ей снова придется делать над собой усилие, жаловаться, миндальничать с ним, чтобы вызвать у него нежность к ней, да еще раз напомнить, что он обещал написать завещание в ее пользу.
В конце концов она так и заснула, со включенным светом и футляром
