Антибойфренд - Пенелопа Уорд
Несколько дней?
Я вдохнул в легкие морозный воздух:
– Прости, папа. Если бы я только знал, я…
– Я понимаю. – Отец посмотрел на небо, потом перевел взгляд на меня. – Послушай… я знаю, что у нас долго были не очень хорошие отношения… слишком долго. И в этом виноват я один. Как бы я ни был разочарован тем, как сложились обстоятельства, ты мой сын. Я должен был поставить на первое место тебя, а не свои чувства. Эта история с раком заставила меня пересмотреть свою жизнь, и, к несчастью, я вижу больше ошибок, чем могу сосчитать.
Но вина была не только на нем.
– Я убежал. Ты не можешь налаживать отношения с тем, кого нет рядом. Так что виноват не ты один. Я сделал это почти невозможным.
– Очень долго я считал, что в жизни нет ничего важнее моей карьеры. Важнее футбола. И только когда осознаешь, что смерть может оказаться совсем близкой, начинаешь понимать, какая все это ерунда.
Я не верил своим ушам.
– Все мы крепки задним умом.
Отец посмотрел на свои ботинки, потом пнул ногой снег.
– После аварии мне следовало уделять больше внимания тебе и твоей боли, – сказал отец, снова посмотрев на меня. – Я не должен был думать лишь о том, что все это значило для меня. У меня была одна мечта – чтобы ты попал в НФЛ. Я хотел только одного – чтобы ты добился успеха. Я был в отчаянии и не знал, как справиться с этим. Поэтому я замкнулся в себе и молчал все эти годы. Ты, вероятно, решил, что я разочарован в тебе, но по прошествии лет я все больше понимал, что единственный, в ком я разочарован, – это я сам.
Я оценил его откровенность, но сейчас было не время позволять ему чувствовать себя виноватым.
– Все в порядке, папа. Я не хочу, чтобы ты сейчас переживал из-за этого. Это все в прошлом. Ты должен сосредоточиться на настоящем и поправиться. Стресс может причинить много вреда.
Отец покачал головой:
– Я тогда не осознавал, что успех нельзя измерить славой или деньгами. Потому что, когда ты умрешь, ты не унесешь это с собой. И в конечном счете семья – это все, что у меня есть. И я должен приложить все усилия, чтобы наладить отношения не только с тобой, но и с твоей матерью, и с твоим братом. Но особенно с тобой.
– Не знаю, что и сказать, папа. Я в шоке. Это было последнее, что я ожидал услышать.
– Тебе и не нужно ничего говорить. – Он вздохнул. – Нет, не так. Скажи, что придешь сегодня на ужин. Скажи, что мы проведем вместе какое-то время перед тем, как я начну это гребаное лечение.
И это было самым меньшим, что я мог сделать.
– Конечно. Да.
У нас с отцом было столько разногласий, но все это улетучилось в ту секунду, когда я осознал, что могу потерять его. Конечно, прогноз был достаточно хорошим, но я не мог выбросить из головы мысль, что у меня не так уж много времени на то, чтобы помириться с отцом.
* * *
Следующие несколько недель я много времени проводил с отцом. И хотя он настаивал на том, чтобы поговорить о прошлом, к счастью, этих разговоров было немного. По большей части мы просто пытались лучше узнать друг друга. Конечно, это общение иногда было просто изматывающим, но бывали и хорошие моменты, вроде игры поздней ночью в карты или, как ни смешно, в парчиси.
Моя мама, Алекс и я по очереди сопровождали отца на процедуры. Он взял отпуск на работе и даже стал подумывать о выходе на пенсию.
В один из таких дней мы сидели с ним в приемной.
– Почему ты здесь? – внезапно спросил он.
– О чем ты? Я здесь, чтобы поддержать тебя.
– Я имел в виду не в клинике. Я имел в виду, почему ты в Миннесоте, а не в Нью-Йорке? Тебе же так нравилось жить там, разве нет? Ты же не собираешься привыкать к роли бабушкиного слуги?
Посмотрев на свой стакан с кофе, я хмыкнул.
– Ты можешь поговорить со мной, – сказал отец. – Так что случилось?
Наступило молчание. Я размышлял, сказать или не сказать правду.
– Это длинная история.
– Я похож на человека, который куда-то торопится? Поговори со мной.
Если бы несколько месяцев назад мне кто-нибудь сказал, что первым человеком, кому я расскажу о Кэрис, станет мой отец, я бы не поверил этому. Я допил кофе, скомкал стаканчик и швырнул его в стоявшую неподалеку урну.
– Я порвал кое с кем, кто мне очень дорог. Я не знал, как смотреть ей в глаза. Поэтому я сбежал. Это трусость, но у меня не было выбора. Она живет в соседней квартире.
И я рассказал ему все о Кэрис, о Санни и об аварии. Во всяком случае, отцу-то я не должен был объяснять, как на мое решение повлияло мое прошлое. Он отлично понимал, что так напугало меня.
– Знаешь… – сказал он. – Боязнь потерпеть неудачу – очень сильное чувство. Я всегда боялся потерпеть поражение в своей карьере. И я явно потерпел неудачу в роли отца. Но десять лет назад мне казалось, что это неважно. Теперь я смотрю на все совсем по-другому.
– Я никогда не считал, что моя проблема возникла из-за страха потерпеть неудачу, – сказал я.
– Но это именно так. Ты боишься не оправдать ожиданий других людей. Боишься причинить им боль. Тебе следует спросить себя, заслуживаешь ли ты пожизненного приговора за что-то, что случилось, когда ты практически был еще ребенком. В чем на самом деле ты был не так уж виноват.
– Ты знаешь, что я чувствую.
– Я знаю, во что ты заставил себя поверить, но пришло время перестать винить себя.
– Ты столько лет злился на меня, – сказал я. – И я удивлен, что ты не считаешь меня виноватым.
– Я злился, что такое случилось, но я никогда не считал, что ты был виноват. Та машина ехала слишком быстро, а ночь была туманной. Ты на секунду отвлекся, разбираясь, как тебе ехать. Ты не был пьян. Ты не лихачил. И даже если бы ты не отвлекся на навигатор и твоя реакция была бы более быстрой, никто не гарантирует, что ты мог бы предотвратить аварию.
– Но, если ты так считал, почему
