Очаровательный повеса - Элизабет Хойт

– Слава богу! А теперь давайте поторопимся.

Ему показалось, или дыма стало больше?

Аса, не выпуская руки Эвы, побежал через заполненный дымом театр к выходу, и наконец-то они оказались на свежем воздухе.

– Ой! – вскрикнула вдруг Эва.

Аса обернулся и увидел, что она уронила клетку с голубкой, та разбилась на каменных ступеньках, и птица, вырвавшись на свободу, взлетела высоко над крышей.

– Ах, какая жалость! – почти искренне посетовал Аса.

Солнце сияло ярко, воздух был чист и свеж, и какое же это было наслаждение – вдохнуть наконец полной грудью. Аса посмотрел на крышу, с которой стекала вода. К стене были приставлены две лестницы, и несколько рабочих, цепляясь за них, передавали воду наверх. Хватит ли воды? Он не видел дыма, но пожар – вещь коварная. Огонь может тлеть, никем не замеченный, а потом неожиданно снова разгореться. Если…

– Аса.

Тут он почувствовал, что Эва тянет его за руку, стараясь привлечь внимание.

– Что случилось?

– Все в порядке. Лорд Килбурн считает, что опасность миновала.

Подошел Аполлон.

– Ничего серьезного: один из каминов требует ремонта – возгорание началось оттуда. Я послал рабочих наверх. – Он тряхнул головой и понизил голос: – Если хочешь знать мое мнение, то кто-то приложил к этому руку.

Аса прищурился, наблюдая, как рабочие поливают водой крышу. Да, дыма больше не было.

Эва кашлянула.

– Я должна идти: Жан-Мари пострадал, и надо показать его доктору.

Аса посмотрел на нее. «Слава богу, цела и невредима». Кто-то запер ее в кабинете, и это уже не шутки: хотели убить.

– Подожди минутку.

Аса подошел к архитектору, схватил за галстук и, притянув к себе, прошипел прямо в лицо:

– Какого черта ты понаделал эти тайные ходы и смотровые «глазки» в моем театре?

Эва никогда не видела Асу во власти такой холодной ярости. Не было ни криков, ни угрожающих жестов. Он казался собранным и очень решительным.

– Скажи мне прямо сейчас, – подавшись вперед тихо проговорил Аса.

От этого тихого шепота по спине Эвы пробежал холодок, и, очевидно, не только у нее, поскольку Маклиш сразу признался:

– Это все Монтгомери.

И Эва закрыла глаза. Конечно, это все Вэл. С чем бы она ни столкнулась, всякий раз оказывается, что ее брат замешан в какой-нибудь гнусности, и всякий раз она сгорала от стыда, а ему хоть бы что…

– Что ты имеешь в виду?

Эва открыла глаза и увидела, что к Асе и Маклишу присоединился мистер Фогель.

Театральный люд начал было расходиться, но лорд Килбурн снова всех собрал.

– Надо осмотреть все помещения, за мной. – И пошел вперед, увлекая за собой остальных.

– Малколм? – Голос мистера Фогеля был тихим, но резким.

Маклиш закрыл глаза и словно сдулся в руках Асы. Его рыжие волосы потемнели от пота и прилипли к голове, зато лицо сделалось белее мела. Неожиданно Эве стало его жалко.

– Монтгомери настоял на изменении планов и потребовал, чтобы я держал все в тайне. У меня не было выбора.

Аса покачал головой.

– Театр мой, и ты работаешь на меня.

– Нет! – воскликнул Маклиш, неожиданно осмелев. – Я никогда не работал на вас. Монтгомери дал мне ясно понять, что он мой хозяин, и больше никто. Когда я получил приказ построить тайные ходы и оборудовать «глазки», у меня не было выбора.

Он замолчал, бледный и задыхающийся, хватая ртом воздух, а Мейкпис, отпустив архитектора, который не ожидал этого и едва удержался на ногах, проговорил:

– Значит, в моем театре полно таких тайных ходов и «глазков»?

Мистер Фогель уточнил:

– Он тебя заставил?

Эва откашлялась и тихо сказала:

– Мой брат шантажировал мистера Маклиша.

– Что? – оглянулся на нее Аса, а Маклиш побледнел еще сильнее – теперь его лицо приобрело синеватый оттенок.

– У Монтгомери есть письма…

Мистер Фогель прищурился.

– И ты позволил ему шантажировать тебя?

– Вы не понимаете! – Маклиш сделал два шага и остановился перед Фогелем и Эвой. – Тут замешан другой человек, и я не мог позволить…

– И предпочел превратиться в раба.

Голова Маклиша дернулась как от удара.

– Я не раб, Ганс! Я только…

Мистер Фогель отмахнулся, всем своим видом выражая презрение, и отошел.

Эве было жалко архитектора.

– Зачем Монтгомери все это нужно? – в задумчивости проговорил Аса.

Маклиш попятился.

– Я… я не знаю.

– Шантаж, – сказала Эва и вздернула подбородок, намереваясь отстаивать свое мнение. – Вэл в этом деле настоящий профессионал. Знаешь, чего он всегда хотел? Информацию, которую можно использовать для давления на нужных людей. Подумай только: в театре можно увидеть всякого рода адюльтеры, политиков, заключающих тайные сделки в своих ложах, светских львиц, распространяющих сплетни. Для Валентайна это настоящее сокровище и более того: доставляет ему удовольствие.

– О господи! – Аса повернулся к Маклишу и, уперев руки в бока, потребовал: – Все смотровые «глазки» должны быть немедленно заделаны, а тайные ходы заложены кирпичом. Это понятно?

Маклиш отшатнулся.

– Но Монтгомери…

– А Монтгомери предоставьте мне, – мрачно буркнул Аса.

– Д-да?

– Я хочу, чтобы с моим театром все было в порядке. – Аса еще раз окинул взглядом здание: с крыши все еще стекала вода, в воздухе стоял запах гари, – и повернулся к Маклишу. – Мы должны открыться вовремя, так что все надо прибрать.

Он взял Эву за руку и зашагал прочь, а она с тревогой оглянулась на Жана-Мари, который баюкал поврежденную руку, прижимая к груди. Кто-то из куска ткани сделал ему перевязь, но судя по белым пятнам на черной коже, он испытывал боль. Генри не отходил от него, прижимаясь к ноге, и Эва мысленно поблагодарила собаку за преданность Жану-Мари.

Аса вдруг остановился, и Эва увидела ужасное зрелище: им навстречу шел Элф с пистолетом в руке, который упирался в спину мистеру Шервуду.

«О господи! Что еще стряслось?»

Аса в ярости смотрел на эту парочку: Шервуда, оборванного, измазанного сажей и растрепанного, и слугу Монтгомери с пистолетом в руке.

– Он хотел сбежать через задние ворота, – сообщил Элф. – Мне это показалось подозрительным.

Аса отпустил руку Эвы и сделал два шага к Шервуду. Получив удар в челюсть, тот успел лишь пискнуть, как перепуганная мышь, и рухнул, запутавшись в собственных конечностях.

Тонкие пальцы схватили Асу за руку, и тот в недоумении опустил глаза.

– Остановись! – воскликнула Эва, весьма решительно удерживая его.

– Он хотел сжечь мой театр! – возмутился Аса, но она даже не моргнула, заявив:

– Ты не знаешь этого наверняка.

Аса обвел широким жестом окрестности.

– Тогда что он здесь делает?

– Может, стоит его спросить?

– О да! Сейчас спрошу, причем с пристрастием, – сообщил Аса, стоя над поверженным Шервудом, и поднял кулак.