Разрушенный - Лорен Ашер
О, черт! Мое тело выпрямляется, так как страх прогоняет мой кайф, вызванный похотью. Джакс улыбается мне и подмигивает, а затем идет к настенному динамику.
Боже мой. Мой пульс не успевает замедлиться. Не могу поверить, что я думала, что мама Джакса находится в комнате.
Джакс подмигивает мне, нажимая на кнопку.
— Она ушла несколько минут назад. Сказала что-то о том, что собирает свою сумку, прежде чем пойти с тобой.
Кто он такой и как мне его удержать?
— Хорошо. Тогда я позвоню в ее комнату.
Я прикладываю руку к груди, проверяя свое бедное сердце.
— О Боже. Я думала, она здесь.
— Очевидно, нет. Они не приходят в мою часть дома. По крайней мере, с тех пор, как я был подростком и они застали меня за дрочкой.
Как бы я ни хотела задать вопрос в продолжение этой истории, мне нужно сосредоточиться.
— Мы не можем делать это в доме твоих родителей.
— Я предпочитаю слова одобрения. Например, «О Боже, мы можем это сделать, особенно в доме твоих родителей». Давай, поживи немного. — Джакс смеется.
Я двигаюсь, чтобы поднять с пола свои стринги, но он меня опережает.
— Отдай.
— Они мне очень понравились. Возьми другие.
— Что? Кто привязывается к нижнему белью?
— Я. Я расцениваю это как белый флаг твоей капитуляции.
— Чего? Ты безумен?
Его широкая улыбка заставляет мою грудь напрячься.
— Мне нравится, как ты словесно споришь со мной. — Он притягивает меня для еще одного поцелуя, несмотря на мою врожденную потребность сбежать из комнаты.
— Джакс, остановись. — Задыхаясь, протестую я после того, как он целует меня еще минуту.
— Тебе лучше идти, потому что, похоже, мама хочет устроить тебе незабываемый день.
— Значит, мы будем вести себя так, будто этого никогда не было? — я показываю на место нашего преступления.
— О, нет. Это определенно произошло. И это случится снова. И еще раз.
— А как насчет большого траха от судьбы? — поддразниваю я.
— Пока судьба трахает меня, я могу трахнуть тебя.
Глава 25
Елена
— Я умирала от желания застать тебя наедине до завтрашнего приезда Калеба, но Джакс все время говорил, что ты занята. Тебе кто-нибудь говорил, что ты много работаешь? — Вера держится за свою трость, пока мы прогуливаемся по небольшому парку в самом центре Лондона. Когда я спросила, не хочет ли она, чтобы я вызвала машину, пройдя через множество магазинов, она отмахнулась от меня и сказала, что хочет прогуляться.
После того как Вера снова споткнулась, я направила нас к скамейке.
— Вы не против, если мы присядем? Мои туфли меня убивают.
Она одаривает меня знающей улыбкой.
— О да, эти сандалии выглядят крайне неудобно.
Я смеюсь, когда мы садимся под деревом.
— Вы не даёте людям легко отделаться, не так ли?
— Где же тут веселье? И если честно, я слышала о тебе пару слов, что говорит о том, что ты такая же.
— Полагаю, нужно знать одного, чтобы узнать другого.
— Действительно. Тот, кто может управлять моим сыном несколько месяцев подряд, определенно заслуживает Нобелевской премии мира. Скажи, почему ты согласилась на эту работу, чтобы помогать ему?
Я не свожу глаз с семьи, играющей в пятнашки на травянистой площадке напротив нас.
— Мне нужны были деньги, которые они предлагали.
— Чтобы помочь твоей бабушке, верно? Джакс сказал нам, что она больна.
Я киваю головой вверх и вниз.
— Ах, это такой милый жест с твоей стороны. И жертва для такого молодого человека, как ты.
— Она всегда была рядом со мной, пока я росла. Я всем обязана ей, поэтому самое меньшее, что я могу сделать, это позаботиться о ней. — Я не осознаю свою ошибку, пока не становится слишком поздно.
— А как насчет твоих родителей? Они живут в Европе? — говорит она успокаивающе.
Я сглатываю комок в горле, отворачивая голову от нее.
— Нет. Мои родители умерли, когда я была еще маленькой.
— О, дорогая. Мне так жаль это слышать. Джакс никогда не говорил мне. — Ее дрожащая рука по-матерински сжимает мою.
— Он не знает. Это не тот факт, которым я делюсь со многими людьми.
— Я ценю, что ты мне доверяешь, особенно когда боль заставляет нас уйти в себя.
Мы сидим и наблюдаем за людьми в течение нескольких минут. Я не знаю, что сказать, и молчание Веры говорит мне, что она тоже не знает.
Вера смеется.
— Знаешь, мои родители — полные засранцы. Честно говоря, вся моя семья — гнилая кучка.
Я поворачиваю голову к ней.
— Что случилось?
— Они угрожали оторвать меня от семьи, когда я начала встречаться с отцом Джакса. Сначала они думали, что я бунтую, предпочитая встречаться с чернокожим мужчиной из бедной семьи. Моя мама — британка, а папа — швед, как будто это может оправдать их менталитет. Когда наши с Заком отношения стали более серьезными, они не могли смириться с тем, что их дочь не встречается с белым мужчиной. Это противоречило всему, во что верили их расистские сердца.
— Правда? И что же ты сделала?
— Я сказала своим сестрам, чтобы они поддерживали со мной связь, прежде чем сказать родителям, чтобы они сгнили в аду.
— Нет. — Я прикрываю рот.
— И со средними пальцами в воздухе, добавлю я. — Она подмигивает мне.
Я хихикаю.
— Ты культовая.
— Как винтажная Шанель, дорогая.
— Как вам удается сохранять такой позитив? Расскажите мне свой секрет.
— Вместо чего? Погрязнуть в своем диагнозе и ненавидеть свою жизнь?
— Вау, я не это имела в виду. Пожалуйста, не обижайтесь. — Я подняла руки в знак покорности.
— Я знаю, я просто дразню тебя. — Она ударяется своим плечом в мое. — Я всегда была такой. Разум превыше материи — это мой образ жизни. Я не могу изменить карты, которые мне выпали, но я могу изменить то, как я подхожу к своей руке.
Хорошо, мама Джакса использовала ссылку на покер. Она мгновенно набирает очки крутости в моих глазах.
— Это достойно восхищения.
— Я бы хотела, чтобы часть меня передалась моему сыну. — Губы Веры сжались в тонкую линию. — Он изменился вместе с моим образом жизни, и это разбивает мне сердце. Я поддерживаю в нем положительные эмоции, потому что не думаю, что он мог бы справиться с этим по-другому.
— Я тоже не думаю, что он смог бы. — Судя по тому, как Джакс справляется со всем, что происходит с его мамой сейчас, я не могу представить, каково ему будет, если она откроет, как сильно
