Грешный ангел - Брук Лин
Киваю ему. Знаю, что это не просто слова. Знаю, что всегда придёт, поможет, спасёт. Что всегда сможет подарить улыбку.
Он тянется ближе ко мне. Берёт меня за подбородок, нежно ведёт большим пальцем по нему. Его прикосновения заставляют подобраться. В глазах начинает сильнее рябить. Меньше всего я хочу избавляться от его присутствия в жизни. Но в то же время, мне невыносимо находиться в обществе с ним.
Я закрываю глаза от наслаждения. Мне нравится чувствовать тепло его рук. Ругаю себя за слабость перед ним, но что толку? Тянусь губами к его ладони и застываю поцелуем на ней.
Я обещала себе больше не придавать мужчинам значение. Тем более тем, чьё сердце занято другой. Но от чего-то в эту секунду, в этот миг, я напрочь забываю обо всём. И о своих обещаниях, и о том, что в его жизни есть другая.
– Но на прощание я должен забрать себе один поцелуй, – шепчет тихо Симон и тянется к моим губам.
Накрывает их своими. Целует. И я чувствую сладкий привкус его губ. Он смешивается с соленными каплями моих слёз. Симон забирает себе не только поцелуй, но и часть моего сохранившего сердца.
Боже, какая же я идиотка.
Ну как можно было снова влюбиться не в того?
Глава 23
Я смотрю на языки пламени, что красиво играют на ветру, и чувствую огромное облегчение. Казалось бы – мелочь, ведь я всего-навсего сжигаю наши фотографии с Филиппом, но по ощущениям, будто только сейчас навсегда прощаюсь с ним и нашими отношениями.
За день до моего приезда Яна поручила мне собрать всё, что связанно с ним, и привезти к ней. Всё уместилось в одну небольшую коробку. И всю дорогу до Москвы я с досадой осознавала, что три года отношений я смогла уместить в неё. В эту картонную коробку было сложено так мало всего, но ещё меньше – воспоминаний. Я не могла понять – между нами всегда было так мало хорошего, или Филипп вытеснил всё хорошее своими плохими поступками?
– Украшения сдадим в ломбард, – останавливает и вырывает меня из мыслей Яна, когда я беру их и хочу бросить в огонь.
– Нет. Что бы я не купила на эти деньги, оно будет напоминать о нём и его родителях. Не хочу, – говорю с отвращением.
– Сколько сантиментов, – закатывает глаза. – На эти деньги мы сходим в самые лучшие клубы и рестораны. А ещё, – тянется к моему уху. – Сходим и посмотрим на мужской стриптиз. М-м-м, лучшая трата денег бывшего.
Она начинает смеяться, а я смотрю на неё, как на умалишённую.
– Мужской стриптиз? – из уст вырывается смешок.
– Да-да, я обещала, что никакой выпивки и мужчин. Но мы не будем с ними знакомиться, просто поглядим, – заговорщически улыбается подруга.
– Ты ненормальная, – качаю головой. – Никаких мужских стриптизов и клубов.
Почему-то мои слова звучат неуверенно. Словно говорю их не я, а родители и Сара.
Мой голос в голове задаёт мне совсем другие вопросы. Что плохого в том, что предложила Яна? Разве поход в такие заведения как-то характеризует девушку, как личность? Почему клуб – это равно грязь и разврат? Это ведь место для танцев и веселья. И если кто-то идёт туда за похотью и сексом – то он находит тех, кто хочет того же. Но если я иду туда просто танцевать и веселиться – мне встретятся точно такие же люди. А мужской стриптиз… Я бы взглянула на него из интереса.
Но вслух признаться о таком не решаюсь даже Яне. Наверное, это всё-таки плохо и неправильно для девушки, которая хочет менять свою жизнь и быть благоразумнее, как просил того папа.
– В общем, украшения едут в ломбард. А это что? – хмурит брови Яна, увидев юбку и пиджак.
– В этом я была в нашу последнюю встречу, – сглатываю ком, что разрезает своим острием стенки горла.
Уже перед выходом из дома, я захотела взять и его с собой. И сейчас понимаю, что поступила правильно.
– Значит – С-Ж-Е-Ч-Ь! – командует она.
Я хватаю юбку и тут же бросаю её в костёр, что мы разожгли. Огонь поглощает её, и я бросаю следом пиджак. Пламя вспыхивает с новой силой и завораживает меня. Я словно сжигаю тот вечер навсегда. Сжигаю всё, что было между нами за эти годы. Всё хорошее и плохое. Я не хочу хранить в себе ничего.
– Постой здесь, я сейчас подойду, – слышу голос подруги, но ничего ей не отвечаю.
Не могу оторвать глаз от огня, что превращает в пепел всё то, что причиняло мне боль. И я вдруг осознаю – на свете всегда есть то, что сильнее моей боли, и оно способно излечить меня.
– А вот и мой сюрприз, – воодушевленно произносит Яна.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что она задумала на этот раз. И просто не могу поверить своим глазам. Эта безумная девчонка превзошла саму себя. Она тащит ко мне ростовую картонную фигуру с лицом Филиппа. Я стою в шоке и сначала думаю, что мне мерещится это. Но когда понимаю, что нет – начинаю смеяться в голос, стирая слёзы с лица.
– Даже не знаю, чью мечту я сейчас буду осуществлять, твою или свою, – с серьёзным лицом произносит она. – Можно яйца отрежу я?
– Яй… – хочу переспросить, но опустив взгляд на пах картонного мужчины, понимаю всё без лишних слов.
Мой смех перерастает в истерический ржачь. Никак иначе назвать это не могу. Моя подруга – сумасшедшее создание. Прилепила к брюкам Филиппа мужской орган.
– Я знала, что тебе понравится, – она протягивает мне один нож, а второй оставляет себе. – С размером как, не прогадала?
Размер она сделала с мизинец. Увидь это Филипп, у него случился бы приступ.
Подруга ставит его перед нами и разглядывает вместе со мной.
– Ну что, расчленим и сожжём или целиком закинем и приготовим шашлычок? – довольно улыбается она.
– Не хочу лишний раз мараться об него. Давай целиком, – брезгливо произношу я. Мне не терпится приступить к делу.
– Ну кое-что я всё-таки отрежу, – подруга зловеще улыбается, потирает руки и подходит к нему.
Я догадываюсь, что она задумала, и с удовольствием готова понаблюдать за этим шоу, которое устроила для меня подруга.
– Чтоб в нужный момент твой хер никогда не вставал, – желает ему и вонзает нож в самый центр паха.
– Я-я-яна, – меня вновь разрывает дикий смех.
Подруга сначала разрезает его «достоинство» напополам, а потом срезает полностью. Два маленьких куска картона летят в
