Бессердечный - Элси Сильвер
Он смотрит в мою сторону. Костяшки его пальцев белеют, так сильно он хватается за дверь.
– Кейд! – Саммер пытается начать свою речь, не замечая этот смертоносный взгляд, обращенный на меня. – Это моя лучшая подруга, Уилла. Твоя новая няня.
– Нет. – Его ответ краток.
– Что значит «нет»?
– Нет значит через мой труп. – Его слова сквозят серьезностью.
Саммер склоняет голову набок, и я приближаюсь к ним. Если этому мужику кажется, что он может в таком тоне говорить с моей лучшей подругой, то у меня для него плохие новости. Я защищала ее еще со времен, когда мы были подростками. Саммер достаточно натерпелась от дерьмовых мужиков в своей жизни, так что этот, очередной, может сразу идти на хрен. Вернее, бежать со всех ног.
– Кейд, это просто смешно. Мы пытаемся найти кого-то уже…
– Это ты просто смешна… – перебивает он ее.
Я поднимаюсь на крыльцо, краснея от ярости в тон своим волосам. Я единственная рыжая в семье, и быть может, это связано с моим вспыльчивым характером. О том, как я выхожу из себя и как долго помню обиды, знают все.
А еще широко известно то, что я разнимала драки в баре битой.
А скоро, возможно, я буду широко известна своим ударом по яйцам одному ковбою с ранчо «Чертовски горяч».
Я машу рукой прямо перед его носом, чтобы он замолчал.
– Советую очень тщательно подбирать слова. Мне плевать, что она скоро станет твоей невесткой. Никто не вправе разговаривать с ней в таком тоне. Точка.
Он обращает свой темный взгляд в мою сторону и осматривает меня самым нервирующим образом, начиная с лица и далее спускаясь по всему телу. Когда он снова поднимает взгляд, то смотрит на меня уже с абсолютным безразличием.
Будто он провел оценку и нашел меня совершенно ничего не стоящей.
– Мне тоже плевать, что ты ее лучшая подруга. От тебя пахнет пивом, а твои трусики все еще в моем заднем кармане. Ты не будешь заботиться о моем сыне.
Мои глаза сужаются, а губы кривятся, когда я нахожу то, на чем его можно подколоть:
– Так ты оставил их на потом?
Я подмигиваю ему, с наслаждением наблюдая, как огненно-красные пятна вспыхивают на его щеках и просачиваются глубоко под его кожу и до самых костей.
Саммер поворачивается ко мне, раскрыв свои шоколадные глаза до размера блюдец. Она похожа на одну из тех плоскомордых собачек, чьи глаза постоянно выпучиваются самым очаровательным образом.
– Кейд – тот самый «трусиковый мужик»?
– Я не «трусиковый мужик», – пытается вмешаться он, но мы с Саммер не обращаем на него внимания.
– Да. И ты сама сказала, что любой здравомыслящий человек выкинул бы их. Так что вывод напрашивается сам собой.
Мы ухмыляемся друг другу как сумасшедшие, а с губ Саммер срывается первый смешок. И вот она уже стоит, согнувшись пополам, держась руками за колени и задыхаясь от смеха.
– Да боже ты мой! – Наш ворчун досадливо проводит своей широкой рукой по волосам. – Никакой я не «трусиковый мужик».
Мои плечи трясутся от смеха, а из глаз текут слезы, пока я выдавливаю из себя:
– Каковы шансы на такое совпадение?
– Это маленький город. Шансы довольно высоки, – ворчит Кейд, которому не так весело, как нам.
Саммер практически воет, но находит в себе силы выпрямиться и, прикрыв глаза, произнести:
– Не волнуйся, Кейд. Они чистые.
Его ноздри раздуваются, и он опускает глаза, глубоко вдыхая. Как будто это может его как-то успокоить.
– «Трусиковый мужик»… – качаю я головой, ухмыляясь ему в лицо. Стану я няней или нет, но проводить время рядом с этим человеком до конца жизни мне все равно придется, ведь Саммер почти замужем за его братом, так что я вполне могу сгладить ситуацию.
– Он не любитель трусиков! Он носит боксеры! – раздается из прихожей тоненький голосок, а на пороге появляется самый очаровательный темноволосый и голубоглазый мальчик, которого я когда-либо видела. – Такие, обтягивающие, – уточняет он, подливая масла в огонь.
– И правильно, – отвечаю я малышу, крепко вцепившемуся в руку отца. Его большие глаза смотрят на меня с живым интересом. – Это чтобы не было натертостей.
– А что такое «натертости»? – с любопытством спрашивает он, отчего его отец подносит одну из своих широких загорелых ладоней к бровям и устало потирает их.
– Люк.
– Это то, что получается, когда твои причиндалы долго трутся друг о друга, – объясняю я.
Ни у кого не получилось бы расти с моими родителями и сохранить стеснение во время таких штук. В нашей семье нет и не было запретных тем.
– А-а-а-а, – кивает он, выглядя мудрым не по годам. – Да, ненавижу, когда такое случается.
– Люк, возвращайся в свою комнату. – Широкая фигура Кейда поворачивается к сыну, и я не могу не восхититься им. Той силе, которую он излучает… Пульсации в его предплечьях. Как двигается его адамово яблоко. И как смягчается его тяжелый взгляд, когда он смотрит на сына…
Это было неожиданно, ошеломляюще и будто все перевернуло.
– Зачем? – А этот паренек явно знает, как влиять на отца. Сапфировые глаза открыты почти театрально, а нижняя губа слегка оттопыривается.
– Я хочу пойти поиграть с Саммер и ее подругой.
Он просто прелесть.
– Нет, – говорит отец, одновременно с тем, как я говорю:
– Конечно!
Кейд вскидывает голову, его суровые брови сдвинуты, а лоб прорисовал глубокие морщины – словно я сделала что-то, что нанесло ему личное оскорбление.
– Кейд. – Саммер упирается руками в бедра. – Просто позволь ему немного побыть с нами. Может быть, все будет хорошо. Может быть, ты будешь приятно удивлен.
Мой взгляд мечется между ними двумя. Саммер, совсем маленькая и милая, и Кейд, большой и рослый.
– Пожалуйста, папа? – раздается сладкий голосок Люка, и Кейд уже не выглядит таким взрослым и суровым. Он выглядит более… покорным. Будто он очень сильно устал?
Кейд поворачивается ко мне:
– Сколько тебе лет?
Я выпрямляюсь, отказываясь трусить под его пронзительным взглядом.
– Двадцать пять.
Его кадык двигается, пока он снова оценивает меня:
– Судимости есть?
– Одна незначительная, – честно отвечаю я. – Однажды меня поймали с легкими запретными веществами, еще до того, как их легализовали. Засудите меня за то, что я была веселым подростком.
– Господи Иисусе. – Он снова проводит рукой по своим аккуратно подстриженным волосам и качает головой.
– А у тебя судимости есть? – Я скрещиваю руки и поднимаю бровь, глядя на него. Если этот человек такой, как мне рассказывала Саммер, то я почти уверена, что он ни разу не ангел во плоти. А я застряну с ним совершенно
