Пуговицы и кружева - Пенелопа Скай

Он еще сильнее сдавил шею, почти лишив меня воздуха.

– Лучше я сдохну, чем буду повторять за тобой! – Он действительно мог утопить меня в ванне, но я все равно не хотела идти у него на поводу. – Я не считаю похитителя моим хозяином. Я не уступила Боунсу, не уступлю и тебе.

Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. Кажется, мне удалось не вздрогнуть.

Кроу приблизил ко мне свое лицо. Я заметила, как под водой восстал его член. Чем сильнее я отталкивала его, тем сильнее он желал меня. На его глаза набежала тень, как будто именно такой ответ он и хотел услышать.

Каждый раз, когда я оказывала ему сопротивление, его одержимость становилась все яростнее.

Он стиснул мое горло, полностью перекрыв кислород:

– Посмотрим.

С меня было достаточно.

Я больше не собиралась мириться с моим заключением. Из своего «долга» я выплатила лишь две пуговицы, но ради них мне пришлось немало вытерпеть. И сколько еще предстояло?

Отчасти я все же уважала Кроу. Он мог причинить мне боль, но не делал этого. Он мог просто заставить меня раздвинуть перед ним ноги и взять меня, как ему хотелось. И когда Кейн хотел взять меня силой, он мог спокойно не вмешиваться.

Но я все еще ненавидела его.

Я ненавидела себя за то, что все еще интересовалась им. Я исходила от ярости за то, что он так глубоко «зацепил» меня. Мне действительно нравилось его присутствие, нравились наши загадочные разговоры. Так не должно было быть.

Я не должна была любить своего тюремщика.

Мне было нужно выбраться на свободу.

Я вошла в дом и пробралась на кухню. Там было темно, лишь лунный свет лился через окно. Но этого было достаточно, чтобы я смогла отыскать кухонные ножи. Их ручки торчали из прорезей металлического стеллажа рядом с раковиной.

Я вытащила самый большой из них.

Его спальня располагалась этажом выше. Я никогда не заходила туда, но знала, что она рядом с его кабинетом. Стараясь не шуметь, я поднялась вверх по лестнице и пошла по темному коридору. В моей тумбочке валялась скрепка для бумаги, и с ее помощью я рассчитывала вскрыть замок его двери.

Я работала тихо. Наконец что-то клацнуло, и замок открылся. Сердце бешено колотилось, и я затаила дыхание, боясь выдать свое присутствие.

Когда дверь отворилась, я прокралась внутрь. Как и во всем доме, здесь было темно. Это была самая просторная комната во всем особняке. Здесь была оборудована гостиная с плоским телевизором, баром и письменным столом у стены.

Закрыв дверь, я на цыпочках прошла дальше. В руке была крепко зажата рукоять ножа. И я была готова убить человека, что похитил меня. Я была готова перерезать ему горло и позволить ему истечь кровью. Если его тело не успеют обнаружить до утра, мне, возможно, удалось бы завладеть ключами от его автомобиля и добраться до аэропорта с его деньгами. Возможно, мне удастся сесть на ранний рейс и улететь домой.

Домой!

Я миновала гостиную и оказалась в коридорчике, который вел в его спальню. Ноги осторожно переступали по полу. Я была без обуви, а из одежды оставила лишь длинную, до колен, футболку. В случае чего я могла бы солгать, что просто ищу какую-нибудь вещь.

Дверь спальни оказалась открытой. В центре комнаты я увидела двуспальную кровать. Простыни были ослепительно-белыми и выделялись на фоне серых стен. Мебель оказалась сделана из красного дерева в итальянском вкусе. Над кроватью висела еще одна картина из пуговиц.

Стараясь не дышать, я подкралась к постели. Кроу лежал неподвижно, лицом вверх. Глаза его были закрыты. На подбородке темнела щетина. Даже во сне он выглядел настоящим красавцем. Вокруг глаз не было заметно морщин, не было и его хмурого вида. Во сне это был просто человек.

Сжимая нож, я наклонилась над ним. Мне уже случалось убивать людей, и сейчас я была готова сделать это еще раз. Ничто не должно помешать мне бежать из этой тюрьмы. Если мужчина не хочет быть убитым во сне, ему не следует связываться со мной. Все казалось очень простым.

Подойдя ближе, я наклонилась и приставила лезвие к его горлу. Все, что предстояло сделать, – это воткнуть нож ему в шею, и Кроу Барсетти перестанет существовать.

И наконец он перестанет преследовать меня.

На мгновение я задержала руку. Я смотрела на него, вспоминая, как соприкасались наши губы, как нежно он меня обнимал. Но даже то, что я задержалась на секунду, предаваясь воспоминаниям, говорило о том, сколь много мне пришлось выстрадать. Кроу достаточно наигрался со мной.

Неожиданно он открыл глаза и, увидев нож, даже не вздрогнул. Он смотрел на меня так, словно ждал, что я приду к нему в спальню. Взгляд его оставался совершенно спокойным. Он ощущал, как холодный металл касался его кожи, но оставался неподвижным. Он смотрел на меня так же спокойно, как во время обеда.

Поняв, что попалась, я замерла от ужаса.

– Ну, давай. – Что «давай»? – Сделай это. – Кроу заложил руку за голову и теперь казался еще более расслабленным. – Убей. Сделай одолжение. Я слишком труслив, чтобы сделать это самому.

У меня затряслись руки. Такое было впервые. Пальцы уже не так сильно сжимали рукоятку ножа. Я почувствовала слабость, и моя решимость пропала.

Кроу смотрел мне прямо в глаза:

– Давай же, Пуговица.

Он взял меня за руку и провел лезвием по горлу так, что на коже проступила тоненькая красная линия.

Я машинально отдернула руку. При виде пущенной мною крови мне стало дурно.

Кроу обнял меня за талию и привлек меня к себе, сбрасывая простыни:

– После всего того, что я с тобой сделал, ты имеешь полное право.

С этими словами он стащил с меня трусы, и я почувствовала, как его член прижимается к моей заднице.

Я поняла, что не смогу ничего предпринять. Его глаза иногда казались исполненными добра и нежности. В них можно было раствориться, если смотреть слишком долго.

Кроу медленно сел, не отнимая ножа от горла:

– Ты так сильно хочешь меня убить, так что не упускай возможности.

Он крепко прижался ко мне, так что обух лезвия коснулся моей шеи.

Давай. Сделай это.

Я едва удерживала нож. Он прикасался к его горлу почти без нажима. А я только и могла думать, насколько ему больно. Капли крови катились на грудь. До этого я хотела убить его.