Любовный эксперимент по-американски - Елена Армас
Господи! Так у него вовсе не отпуск, не реабилитация…
Мне страшно захотелось его обнять, а заодно шлепнуть себя по губам. Черт меня дернул приставать с вопросами – видно ведь, что отвечать на них Лукасу невероятно тяжело.
И все же я желала, чтобы он рассказал мне свою историю. Как это вышло, какие чувства его обуревают. Страстно мечтала знать все о Лукасе Мартине. Не из любопытства. Просто мне было небезразлично.
Он смотрел на меня так, словно его только что выпотрошили и выставили напоказ, а у него внутри – пустота. Не до задушевных разговоров. И я ничего больше не спросила. Достаточно. Лукас и так вполне дал понять, что с ним сейчас происходит. Прямо сказал, что прежнего блестящего парня из социальных сетей, за которым я шпионила, больше нет.
– Карьера – это еще не вся жизнь, Лукас. – Я положила ладонь на его кисть и тут же ее убрала, а так хотелось сплести пальцы… – Ты – не только спортсмен, и предложить как человек можешь многое.
Он моргнул, пожевал губами, и его взгляд затуманился. Интерес, страх, удивление? Впрочем, он тут же прервал зрительный контакт, отошел за большой деревянной лопаткой и наклонился над столешницей, оценивая мое творчество – словно и не было откровенного разговора.
– Хорошая работа, Рози. Похоже, у тебя талант.
Подцепив мою пиццу на лопатку, он сунул ее в духовку, а я тем временем глянула, какая начинка у него.
– Ого! Ты добавил меда?
– Да, – сказал он и повторил процедуру со своей пиццей. – Горох, орехи, сыр с плесенью и немного прошутто. Нормального хамона найти не удалось.
Лукас подошел к духовке, пригнулся, орудуя лопаткой, и я засмотрелась на перекатывающиеся по спине мышцы. Представила его в воде – на доске для серфинга. Неужели для него со спортом покончено?
– Короче говоря, – донеслось до меня, – не пицца, а настоящий кошмар с точки зрения любого итальянца.
Он вернулся к столу, и я быстро кивнула, сознавая, что, задумавшись, пропустила часть фразы.
– Да-да, полный кошмар.
– Ты ведь ни слова не слышала из того, что я говорил?
– Как это? Конечно, слышала.
Лукас многозначительно усмехнулся:
– Розалин Грэм, все-таки я неотразим – не смей отрицать.
Я готова была вновь опустить его с небес на землю, однако он стоял совсем рядом, с запачканным мукой носом.
– Самооценка у тебя выше некуда. Наверное, ей не повредит, если ты весь вечер будешь разгуливать в таком виде, и все же… Лукас, ты перемазался. Вот здесь, – добавила я, поднеся палец к кончику собственного носа.
Он провел тыльной стороной руки по лицу, но сделал только хуже.
– Все?
– Ага, – солгала я, сдерживая улыбку. – Так гораздо лучше.
Лукас прищурился, поглядывая на меня.
– Похоже, ничего не вышло, да?
Я покачала головой и наконец расхохоталась.
Он снова потер нос ладонью, однако руки тоже были не слишком чистые, так что теперь и подбородок стал белым.
– А сейчас?
Я вновь захихикала.
– Подойди и займись мной, женщина, – пробурчал Лукас, разглядывая свои руки. – Если не поможешь, я превращусь в Санта-Клауса.
– Знаешь, как мило ты выглядишь?
Он бросил на меня мрачный взгляд, и я тут же сорвалась с места. Встала перед ним, подняла руки, однако касаться его лица не спешила. Сама не понимаю, что заставило меня ляпнуть:
– Может, ты мне нравишься именно в таком виде – перепачканным в муке?
Лукас удивленно моргнул, и в его глазах промелькнул теплый огонек. Нет, не огонек – огонь…
Улыбка медленно сползла с моего лица, и я провела ладонью по покрытой мукой столешнице.
– Рози, не надо, – хрипло пробормотал мой экспериментальный партнер, тем самым меня лишь раззадорив.
Глядя ему в глаза, я медленно провела измазанной ладошкой по его левой щеке.
Лукас вдруг переменился; в нем появилось напряжение, которое я заметила еще на первом свидании. Его пальцы сомкнулись на моем запястье.
– Каким я тебе больше нравлюсь, Рози: милым или грязным?
В голосе Лукаса словно перекатывались ледышки, и у меня внутри все перевернулось от его тона, его взгляда, от его слов.
– И милым, и грязным, – с трудом выдавила я.
Не отводя от меня глаз, он наклонился вперед и навис сверху с покрытым мукой лицом – пришлось даже слегка откинуть голову.
– Так не бывает. Выбирай что-нибудь одно. Чем ты вдохновишься сегодня, Рози?
– Тогда – грязным, – выдохнула я.
Прикрыв глаза, наблюдала, как он окунает палец в томатный соус. Продолжая держать меня за руку, притиснул спиной к столу.
Я не успела сообразить, что мне грозит, а он уже провел пальцем по моему носу, оставив длинный липкий след.
– Раз так – ты тоже чистой не останешься. – Лукас встал почти вплотную, и я чувствовала на лице его горячее дыхание. – Давно хотел тебя раскрасить – еще когда помогал завязать фартук, только тогда сдержался.
У меня внутри все сжалось, и я уже готова была признаться: делай, что хочешь, сорви с меня фартук, если так надо…
Не успела. Палец Лукаса коснулся уголка моего рта, прошелся вправо, затем влево.
– Когда-нибудь приходилось на свидании заниматься такими вещами, Рози?
Он говорил тихо и низко, и каждое слово проникало мне прямо в душу. Я помотала головой. В висках застучала кровь, и легкий трепет охватил даже те участки тела, о которых я и думать забыла.
– Разгорается твоя искра? – шептал Лукас, разглядывая мои покрытые томатным соусом губы. Его горло конвульсивно дернулось. – Я могу быть еще усерднее. Для тебя – точно могу.
Его рука переместилась, легла мне на затылок, и вдоль позвоночника побежали мурашки. Лукас склонился надо мной еще ниже, и я легла спиной на стол, ощущая тепло мужского тела. Раскрыла губы, от которых он не отводил взгляда.
Его шоколадные глаза вспыхнули огнем. Брови сдвинулись.
Он… хмурится? Почему?
Я вдруг почуяла странный запах.
Лукас отпустил меня и резко повернулся. Пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.
Что за чертовщина тут творится?
Я прислушалась к ощущениям: сердце колотится, томатный соус стекает по лицу, запах дыма заполняет пиццерию Алессандро.
Дым?
– Вот дьявол!
Я мигом вскочила на ноги и побежала к стоящему у плиты Лукасу. Мы вместе уставились на угольки в духовке, которые еще несколько минут назад
