Испорченный король - Рина Кент
Пора искать укромное местечко, где я могла бы спрятаться до конца вечеринки и понаблюдать за Ким.
Она опрокидывает в себя второй или третий шот. Мы определенно не поедем обратно к ней домой.
Мой взгляд теряется в толпе, как будто я что-то ищу.
Или кого-то.
Нет. Я абсолютно точно не ищу его.
Я направляюсь к столику, похожему на стойку рецепции, чтобы выбрать что-нибудь перекусить.
Будем надеяться, что здесь не только нездоровая пища.
Я натыкаюсь на твердую грудь. Серьезно, что это за привычка сталкиваться с людьми?
Только на этот раз… все по-другому.
Сильная рука с легкостью обхватывает меня за талию. Я чувствую тепло и вдыхаю его знакомый, кружащий голову аромат еще до того, как вижу его. Мое сердце совершает легкий скачок, от которого у меня все переворачивается вверх дном.
Я отступаю, но ненамного, так как он крепко держит меня за талию. Когда я поднимаю голову, меня встречают самые дымчатые, самые беспокойные глаза. Что-то нечитаемое мелькает в его взгляде.
Неделя.
Прошло меньше недели с тех пор, как я видела его, но мне кажется, что прошла вечность.
Эта сильная челюсть, прямой нос и черные как смоль волосы кажутся далеким-далеким воспоминанием.
Только… это не так.
Эйден щеголяет в школьной форме, но он неотразим в простых джинсах и черной футболке. Он так хорошо передает атмосферу беззаботности, что это почти несправедливо.
Мой взгляд прикован к порезу в уголке его рта. Я не должна чувствовать себя виноватой, учитывая, что я не сделала ничего плохого, но я ничего не могу с этим поделать. Мне не доставляет удовольствия видеть, как ему больно.
Я не такой человек.
Всеобщий хаос вокруг отходит на второй план.
Теперь есть только я и он.
Я и мой мучитель.
Я протягиваю руку и прикасаюсь подушечкой указательного пальца к порезу на его губе.
– Тебе больно?
Он перехватывает мою руку и удерживает ее в своей.
– Ты становишься хороша во лжи, сладкая. – Его глаза блестят, но в них нет игривости. Они совершенно зловещие. – Я почти поверил тебе.
– Что?
– Тебе не нужно притворяться, что я тебе небезразличен.
Он думал, я притворяюсь? Пошел он к черту.
И черт бы меня побрал за то, что я на самом деле допустила такую ошибку в суждениях.
Я вздергиваю подбородок.
– Ты мне безразличен.
– Вот как?
– Да, Эйден. Ты для меня никто.
– Никто, да?
– Абсолютно никто.
Он не предупреждает.
Губы Эйдена прижимаются к моим в животном неистовстве. Я не могу ни думать, ни дышать.
Все, что я могу делать, это… чувствовать.
Все еще держа меня за талию, другой рукой он собственнически хватает меня за затылок.
Эйден не целует меня, он заявляет на меня права. Его зубы прикусывают мою нижнюю губу, перед тем как он просовывает язык мне в рот.
Это столкновение языков, зубов и губ.
Я не могу дышать.
Но кому оно нужно?
Мои пальцы впиваются в его твердую грудь, цепляются за футболку в поиске равновесия.
Эйден поднимает меня и усаживает на какую-то поверхность. Я обвиваю ногами его талию, в то время как он продолжает вылизывать мой рот. У меня кружится голова, все затуманивается, и я чувствую, как уплываю.
Присутствие Эйдена не только наполняет мой воздух, но и забирает его.
Разбивает вдребезги.
Его рука пробирается под мою футболку в том месте, где топ соприкасается с джинсами. Я с шипением выдыхаю, когда его грубая, мозолистая рука касается моей мягкой кожи.
Эйден отстраняется, и воздух наполняет мои легкие. Я сбита с толку, когда он лениво и зловеще ухмыляется.
– Никто, да? – Он показывает рукой за мою спину.
Вот тогда-то я и понимаю, что мы на публике.
Я только что позволила Эйдену зацеловать меня до потери пульса на глазах у всей школы.
Мои щеки пылают, и я замираю, как будто это заставит меня исчезнуть.
Позади нас не доносится никакой болтовни, так что я уверена, что всеобщее внимание приковано к нам.
Может ли земля поглотить меня, пожалуйста?
Эйден поднимает меня в воздух и выносит наружу. Я прячу голову в изгибе его шеи, не смея ни с кем встретиться взглядом.
Эйден наклоняется к моему уху и шепчет:
– Пришло время тебе стать полностью моей.
Глава 20
Эйден не останавливается, когда шепот прерывается всякий раз, когда мы проходим мимо кого-то.
Он не останавливается, когда его товарищи по команде свистят у нас за спиной.
Его шаги уверенны, в то время как его пальцы продолжают чертить круги по моей спине.
Я хочу думать, что это нечто милое, но Эйден действует не так, верно? Он не умеет быть милым. Собственничество ему больше подходит.
Вся школа только что наблюдала, как мы ласкали друг друга языками, и все, о чем я могу думать, – это подтекст, стоящий за этими крошечными кружочками.
По правде говоря, мне наплевать на зрителей.
Все мои мысли наполнены Эйденом. Его рост. Его мышцы, будто высеченные из гранита. То, как легко и уверенно он меня держит.
Его сила всегда сковывала меня. В том, как он несет меня, есть что-то такое… мужское.
И его запах. Его чертов чистый, вызывающий привыкание аромат.
Уткнувшись головой в изгиб его шеи, я не могу устоять перед желанием вдохнуть поглубже и сохранить его запах в памяти.
Дверь щелкает, затем закрывается, и Эйден останавливается. Это становится своеобразным сигналом для того, чтобы я наконец подняла голову. Я облегченно вздыхаю, когда вижу простую, нетипичную комнату, которая, должно быть, предназначена для гостей. Здесь кровать среднего размера, прикроватная тумбочка и шкаф. Стены оклеены обоями в цветочек.
Она напоминает мне о… доме.
Не моем дом с тетей и дядей, а моем настоящем доме в Бирмингеме.
Это такая тревожная ассоциация.
Я не помню дом и не хочу помнить.
Мое внимание возвращается к Эйдену, который пристально наблюдает за мной.
С начала этого года у него появились небольшие складки между бровей. Словно он постоянно мысленно решает математическую задачу или отгадывает какой-то киберкод.
Краткое проявление человечности исчезает, и на смену ему приходит бесстрастное выражение лица.
И тут я понимаю, что сжимаю его как в тисках.
Более того. Мы одни в комнате, и он загораживает единственный выход.
Я пытаюсь сползти вниз по его телу, но его смертельная хватка лишь крепче сжимает мой живот.
– Ауч. Больно! – Я толкаю его в грудь.
– Тогда не двигайся.
– Боже. Отпусти меня, Эйден!
– Зачем? Ты
