Столкнувшийся - Лорен Ашер
Тишина окутывает нас. Ее слова лежат у меня на груди, как гиря, давя на больное сердце. Проходят минуты, никто из нас не разговаривает, обдумывая свои мысли. Она снова ложится на мою грудь. Я чувствую облегчение от отсутствия зрительного контакта.
Не знаю, где я нашел в себе смелость поделиться, но, черт возьми, я это сделал. Виновата проницательная блондинка, лежащая на мне, которая поддерживает меня, не угрожая разрушить.
— Мой брат женился на моей лучшей подруге.
Софи замирает, не говоря ни слова. Ее молчание побуждает меня продолжать.
— Ее звали Йоханна. — Я не ожидал, что подавлюсь ее именем, но мой голос выдает мою боль.
Софи берет мою руку и переплетает свои пальцы с моими. Она ободряюще сжимает мою руку. Проходит еще минута, прежде чем я продолжаю, потому что я хочу продумать свои слова и сделать весь этот процесс как можно более безболезненным. Софи молчит, ее большой палец касается моей руки, успокаивая меня.
— Она была моим партнером на занятиях по естественным наукам на первом курсе. Я выбрал ее, потому что знал, что она умная, и думал, что она поможет мне сдать экзамен. И я так и сделал, все благодаря ей. Но мы стали часто проводить время вместе. Она и мой брат встретились, и между ними возникла такая связь, которую я не могу объяснить. Но Лукас на несколько лет старше меня, поэтому он не хотел заводить отношения с первокурсницей, когда ему предстоял выпускной. Мы с Йоханной стали очень близки — я, потому что она не была заинтересована в том, чтобы встречаться, а Джоанна — потому что ей нравилось мое общество. Так что мы можем перемотать годы дружбы вперед. Как только мы с Йоханной закончили школу, мой брат сделал свой ход, и они встречались до свадьбы. В итоге у них родилась Элиза, моя старшая племянница. Эти двое не могли не забеременеть Каей сразу после Элизы. Но во время родов… — Я сглатываю желчь, поднимающуюся в горле. — Случилась тонна осложнений, и она не выжила. — В моих глазах появляется влага, но я смаргиваю надвигающиеся слезы.
— О, Лиам. Мне так жаль. Я не могу представить, как это было тяжело и как это душераздирающе — потерять близкого человека таким неожиданным образом. Ты и твоя семья прошли через столько всего, — Софи обнимает меня.
— Я чувствую отвращение к себе, что не могу двигаться дальше. У моего брата все хорошо, и мои родители всегда были сильными, но я… Я ненавижу часть себя. Поэтому вместо того, чтобы принять всего себя, я этого не делаю. В ту ночь я потерял своего лучшего друга. Но также я потерял часть себя, чтобы пережить боль.
— Ты всегда можешь бороться, чтобы вернуть ее. Ты не сдаешься, и однажды ты будешь носить свою боль как почетный знак. Тогда ты поймёшь, что можешь исцелиться и двигаться дальше. Каждый справляется со своей болью и печалью по-разному, поэтому те, кто не принимают тебя, не имеют значения, потому что принятие включает в себя все части, а не только желаемые.
— Тебе легко говорить. Я признал, что обманываю других, а ты тут тешишь мое самолюбие, — я бы рассмеялся, если бы мое горло не сжималось.
— Это потому, что ты единственный, кто проигрывает, когда ты прячешься. Если ты решил не сближаться с другими, это твой выбор. Я буду продолжать жить своей жизнью с теми кусочками, которыми ты делишься. Но главный вопрос в том, сможешь ли ты жить со своей уловкой до конца жизни? Если сможешь, то ты самый красивый лжец, которого я знаю, потому что самая красивая ложь — это та, которую мы говорим себе.
Черт. Софи, несмотря на ее ограниченный жизненный опыт, имеет тонну мудрости, упакованную в такое маленькое тело.
Она продолжает.
— Но помни следующее. Я хочу узнать тебя всего, включая те части, которыми ты слишком боишься поделиться. Я хочу узнать человека, которого больше никто не знает. Так что отдай мне каждую часть себя, потому что я здесь не для того, чтобы собирать тебя воедино. Ты мне слишком нравишься, такой, какой ты есть, сломанный и всем прочим.
Черт. Ее слова наполняют меня надеждой, которую я не считал возможной.
— Я не умею сближаться с людьми.
Она сжимает мою руку, посылая электрический ток вверх по моей руке, заменяя грусть на вожделение.
— Ты уже сближаешься со мной, дурак.
Ну, блин. Это точно, и мне ни капельки не жаль. Время, проведенное с Софи, было лучшей частью этого сезона.
Я провожу большим пальцем по ее костяшкам, желая ее прикосновений, как наркоман жаждет следующей порции, что вызывает у нее вздох.
— Не хочу отмахнуться или что-то в этом роде, но почему ты продолжаешь игнорировать нашу химию?
— Потому что я не хочу разрушать что-то хорошее ради чего-то временного. — Она поднимается и отстраняется от меня. Ее рука задерживается на моей груди, тепло от ее ладони проникает сквозь мою рубашку.
— Я приму от тебя все, что угодно. — Грустно признавать, что я не шучу.
— Это мой страх с кем-то вроде тебя. Ты берешь и берешь, пока у меня не останется ничего, чтобы отдать. В тебя легко влюбиться, пока ты не уйдешь, разбив мне сердце, — она шепчет эти слова, как будто от того, что она произносит их ниже, они становятся менее страшными.
То, что она опускает слово на букву «л», наполняет меня страхом.
— Я не могу обещать ничего близкого к любви, но я могу обещать тебе бесконечные оргазмы, дружбу и бездумный секс, от которого ты будешь гудеть от головы до кончиков пальцев ног, — я хитро ухмыляюсь, опираясь на локти.
Как всегда, Софи делает что-то шокирующее. Она наклоняется и прижимается своими губами к моим. Сначала поцелуй кажется мягким, ее настороженность очевидна.
Черт возьми, Софи целует меня.
Мои инстинкты берут верх, и я целую ее в ответ, уже не шокированный ее поступком. Одна моя рука обхватывает ее шею и прижимает ее к себе. Мое тело поет от прикосновения, я высунул язык, чтобы ощутить ее пухлые губы.
Я притягиваю ее к себе, пока ее язык —
