Так далеко - Сильвия Дэй
– Да, я поговорила с ним об этом. Он все отрицает, и знаете… Я ему верю. Он не мог притворяться. И поскольку именно Алия рассказала об этом, мне вовсе не стоило верить ее словам. – Я потираю бедра влажными ладонями. Сейчас ранний вечер, обычно в это время я чувствую себя так, как, наверное, чувствуется приступ климакса. Словно жар поднимается изнутри и разливается по всему телу. – Я знаю, что он любит меня.
– И как вы относитесь к его лжи?
– Конечно же, я злюсь. Ненавижу, когда мне врут. И у меня просто в голове не укладывается. Типа, зачем ему это? Он говорит, что мы с ним против всего мира, так зачем лгать? Я поняла, что это из-за Алии. Потому что ему трудно обсудить с ней вопрос выхода «Сливок общества» из семейного бизнеса, и он не хочет, чтобы из-за этого мое мнение о нем испортилось.
– Вы стали хуже о нем думать?
– Ну… – Я беспомощно развожу руками. – Да. Мне неприятно это говорить, но да. Кейн смело спорит с ней. Рамин в какой-то степени тоже. Розана относится ко всему спокойнее, но она не слабовольная. Я это к тому, что я его жена. Борьба за меня должна придать ему смелости, даже если при других обстоятельствах он бы промолчал.
– О ее заговоре против вас? – Она вопросительно смотрит на меня.
– Отчасти. Не совсем. – Я резко выдыхаю. – Нам никак не сработаться с «Бахаран-фарма». Я хочу вернуть свою компанию.
– А Алия не хочет, чтобы вы это делали? Почему?
– Она не перестает все контролировать. Она живет ради того, чтобы показывать железную хватку.
– Это она так говорила?
Я издаю тихий стон от раздражения.
– Ей необязательно это произносить вслух. Просто она такая, какая есть.
Доктор Рочестер откидывается на спинку кресла и снова скрещивает руки на груди.
– Вы с ней это обсуждали?
– Нет, не обсуждала.
– Почему?
– Ну, я думала, Дариус работает над этим. Он сказал мне, что работает.
– Но это не так, и вы полагаете, что ему тяжело решиться поговорить об этом со своей матерью. Есть вероятность, что вы первая начнете этот разговор?
Какого хрена? Значит, теперь я виновата? Замотав головой, я свирепо смотрю на нее.
– В данном случае проблема в Алии, а не во мне.
– Эми… – Она продолжает любезно улыбаться. Это притворство разрушается ее острым, пристальным взглядом. – Мне просто интересно, делитесь ли вы своими мыслями и эмоциями с окружающими вас людьми. Я очень рада слышать, что вы откровенно поговорили с мужем, решив важную проблему в вашем браке. Было бы хорошо, если бы вы продолжали вести эти важные разговоры с другими людьми.
– С Алией невозможно разговаривать. Она хочет, чтобы я ушла, и точка.
– Я не могу давать оценку ее действиям, потому что не являюсь ее врачом, но вы – моя пациентка, и вы женщина, у которой сложные отношения с родителями. Это влияет на все ваши личные связи.
– Какие отношения? – усмехаюсь я. – Мы умерли друг для друга.
– О том и речь, в целом. Поскольку ваши родители были алкоголиками, им было не до вас. Вы росли в окружении игнорирования и негативной поддержки. Алия – еще одна родительская фигура, и ее отношения с вами сопряжены с конфликтами и неодобрением. Вероятно, это кажется вам привычным, хоть и неприятным. Хорошо знакомые ситуации вызывают привычные реакции, если мы не скорректируем курс.
Я медленно сжимаю руки, лежащие на коленях, в кулаки, ногти впиваются ладони.
– Значит, я должна измениться. Вы это имеете в виду. И тогда Алия станет свекровью года?
– Опять же, меня беспокоит не Алия. Я предполагаю, что изменение вашего отношения к ней может придать вам сил, даже если результат останется прежним. Ранее вы говорили, что она считает вас недостаточно хорошей для ее сына. Возможно, спокойный разговор с хорошо подготовленными аргументами повлияет на результат. Возможно, даже изменит ее мнение, и даже если это ни к чему не приведет, вы все равно почувствуете, что предприняли позитивные действия и контролируете ситуацию.
Наклонившись вперед, я упираюсь локтями в скрещенные ноги.
– Док, дело в том, что некоторые люди просто ужасны, злы и жестоки. Если бы вы познакомились с ней, то поняли бы.
– Может, вы могли бы попросить ее присоединиться к нам?
Я смеюсь.
– Она не придет. Но, черт возьми, я бы хотела, чтобы она согласилась. Я бы с удовольствием узнала, что думает о ней специалист.
Доктор удивляет меня, наклоняясь вперед и положив свою руку поверх моей.
– Эми, все, что мы можем сделать, это попытаться. Бросить пить и общаться со своим мужем – это большие, смелые шаги в правильном направлении. Не останавливайтесь на достигнутом.
В ее голосе есть что-то такое доброе и заботливое. Глаза начинает щипать, а затем выступают слезы. Я смаргиваю их и отдергиваю свою руку.
Не могу показать ни малейшего намека на слабость. Мне нужно взять себя в руки.
Она отстраняется и откидывается на спинку.
– У вас намечаются какие-нибудь важные события?
Я морщу нос.
– Семейный ужин у Кейна.
– Кто приглашен?
– Мы с Дариусом. Рамин и Розана. Алия. Как вы думаете, это будет подходящее время, чтобы познакомить Рамина с Сюзанной?
– Скорее всего, нет. Как изменилась наша семья с тех пор, как Лили вернулась?
– Сколько у вас времени? – парирую я.
Когда мой сеанс наконец подходит к концу, я спешу уйти, заказав такси. Я вымотана. Эмоционально опустошена.
За ужином Дариус спрашивает, как прошла встреча.
– Давай поговорим об этом в другой раз.
Если бы я пила, как раньше, то налила бы мартини и поздравила себя с тем, что выдержала сеанс психотерапии. Вместо этого я съедаю вазочку мороженого и возвращаюсь за добавкой.
И только нанося сыворотку на лицо перед сном, до меня доходит, что доктор Джозефина Рочестер не удивилась, когда я упомянула Лили. И она знала об измене Дариуса…
Откуда она знает о моей жизни то, о чем я ей не рассказывала?
22
Алия
– Что-то ты притих, – обращаюсь я к Рамину, отрывая взгляд от быстро меняющихся номеров этажей, чтобы посмотреть на своего младшего сына. Он стоит, прислонившись плечом к стене лифта, одна рука в кармане, в другой держит телефон. Он бесцельно просматривает соцсети со скучающим выражением на красивом
