Под одним небом - Валентина Мельникова
Я потянулась, жмурясь от счастья.
– Мне сложно привыкнуть к этому званию.
– Ничего. У нас впереди столько лет, что рано или поздно ты всё равно смиришься.
Мы оба засмеялись.
– Ты говорила во сне по-русски.
– Да?
– Как-то нечестно, что ты мой язык понимаешь, а я твой – нет.
– Я тоже иногда не понимаю, просто не подаю вида, – опять засмеялась я.
Он нахмурился:
– Серьёзно?
Я не ответила. Потянулась к его губам за новой порцией поцелуев.
Мой… Хотя бы сегодня. Здесь и сейчас. Только мой.
Ещё с полчаса понежевшись в постели, мы выпили утренний кофе, собрались, одевшись без звёздного шика в джинсы и свитшоты согласно погоде, и вышли на улицу. Нам нужно было заехать в гостиницу за моими родителями, а затем мы все вместе направились в музей Мадам Тюссо. Я – во второй раз в жизни, Ларри – в четвёртый, а мои родители – в первый. Не сказать, что они горели желанием лицезреть восковые фигуры зарубежных звёзд («Нам Ленина в Мавзолее хватает», – заявил папа), это была моя идея. Этот досуг представлялся мне идеальным для всей семьи. И я, как обычно, ошиблась. Потому что уже через десять минут нас «узрели» внимательные посетители музея, и мы с Ларри негласно сделали вид, что не знакомы и разошлись в разные стороны. Пока мы с родителями досматривали экспозицию, муж переместился в сторону выхода и через двадцать минут прислал эсэмэску: «Я в ресторане на соседней улице», – и скрин карты, чтобы мы не потерялись.
Встретились мы лишь спустя час – нужно же всё пересмотреть, раз деньги уплачены. Бедный Ларри, наверное, измучился. Но вида не подал.
Рассказал, что даже машину пришлось оставить у музея и добираться сюда на такси, чтобы оторваться от фанатов. И как удивился таксист, когда узнал, что ехать нужно всего лишь на соседнюю улицу. Таких ленивых молодых людей он никогда не встречал.
Пару часов мы просидели в том ресторане, пробуя вкусные блюда и разговаривая. Я снова была переводчиком, но это уже не казалось нам трудностью.
Потом мы отвезли родителей в отель и отправились домой. Смотрели кино, жевали чипсы, ну и… да, вечер был с продолжением.
А на следующий день рано утром Ларри улетел в Лос-Анджелес. Вот и весь медовый месяц.
День я провела с родителями. Устроила им обзорную экскурсию по городу, рассказывая то, что знала сама, и вспоминая, как оказалась здесь когда-то впервые. И каким невероятным и запутанным для меня тогда было всё вокруг! И эти улицы, и сетка метро, и автобусные маршруты, и люди казались иными.
Всё в жизни – дело привычки, скажу я вам спустя несколько лет.
Вечером мы поужинали в кафе, побывали в нашем с Ларри доме, а утром я проводила родителей на самолёт и осталась совсем одна. Поэтому, когда спустя пару дней в телефонном разговоре с Ларри от него прозвучало предложение переехать жить в Лос-Анджелес, я даже думать не стала. Ну что за жизнь – быть от мужа на расстоянии и встречаться лишь пару раз в месяц? Собралась практически за два дня. Виза уже была готова, потому что мы предполагали такое развитие событий. И вот – я оказалась в Америке.
Отлично помню своё первое впечатление.
Я ехала в такси по Лос-Анджелесу, в салоне звучала бодрая музыка, за окном мелькали непривычные русскому взгляду пальмы и велосипедисты в пёстрых футболках. И я была полна энергии, предвкушая счастливое будущее и чувствуя себя счастливой уже сейчас.
Опять новый город и новая жизнь. Опять всё сначала. Похоже, это превращается в образ жизни.
В доме Ларри в Лос-Анджелесе мне уже доводилось бывать, но одно дело – когда ты мимоходом, в гостях. И совсем другое, когда тебе предстоит здесь жить, причём не пару недель или месяцев.
Я с радостью осматривала большие светлые комнаты и даже сделала и выложила без подписи фото вида из окна на радость фанатам и журналистам (так хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью), которые тут же принялись за работу. Им не составило труда вычислить местоположение дома и устроить засаду уже ранним утром следующего дня.
Ларри позвонил мне спустя полчаса после того, как я выложила этот снимок в свой Инстаграм. Не утруждая себя объяснениями, начал с ходу довольно резко:
– Ты что творишь? Ты не знаешь, что этого делать нельзя?
Я никак не могла понять, что в этом страшного. Ну, пальмы видны, кусочек океана и перила балкона. Всё.
Конечно, я быстренько удалила снимок, давясь слезами от такой резкости и несправедливости (как мне казалось). Даже хотела открыть ящик первой ссоры и выпить вина из бутылки (а чем не повод?), но обнаружила, что мы забыли его в доме в Лондоне.
Вечером мы помирились, конечно, и Ларри извинился за резкость и объяснил, почему так делать нельзя, и лучше вообще забыть о том, чтобы выкладывать в Инстаграм фото. Но по-настоящему до меня дошло через несколько дней, когда из дома нельзя было выйти: повсюду сновали журналисты с камерами и толпы фанатов. И даже вызванный дважды отряд полиции не помог. Я рыдала, Ларри успокаивал меня в трубку и не мог нормально работать.
А ещё через два дня, когда дома никого не было, к нам забрались журналисты и провели съёмку, выложив всё это в интернет. Как потом оказалось, сделать это было довольно легко – через прилегающую от соседнего участка территорию.
Что я чувствовала? Омерзение. Как будто порылись в моей душе. Чужие люди ходили по нашим комнатам, показали всему миру спальню, может быть, даже сидели или лежали здесь. Как же так можно? Ни с чем не считаясь. Виновников арестовали, но легче не стало.
Я чувствовала свою вину в этом. Я знаю, как Ларри любит покой и ценит свою и мою безопасность. Пришлось срочно заняться поисками нового жилища. И это был настоящий стресс. Терять этот дом было жаль, он очень нам нравился, сроки были минимальными, выйти никуда нельзя, новая страна и условия жизни тоже давили на нервы. Ужас, в общем, а не медовый месяц.
К счастью, девушка Найла работала в агентстве недвижимости здесь же, в Лос-Анджелесе, и это немного скрасило и моё одиночество, и срочный поиск жилья.
Через две с половиной недели всё было готово. И в доме негде было ступить от коробок. Я по-прежнему ощущала себя источником несчастий Ларри (как минимум одного из них), но виду не подавала. Старалась сама всё исправить по мере сил.
Утро наступило очень рано. Звонок в дверь в половину восьмого утра застал нас в кровати спящими. На правах хозяина Ларри пошёл открывать, и я, пробравшись следом до лестницы на первый этаж, услышала его удивлённый голос:
– Кто там? О, это вы. Мы просто не ожидали, что вы будете вовремя.
Оказалось, что это перевозчики. Пока я быстренько собиралась и принимала душ, эта группа захвата бесконтрольно успела вынести из дома всё, что было ближе всего к выходу – то есть всё как раз самое нужное.
«Ну ладно, потом разберусь», – подумала я, спустившись вниз, потому что всё это было уже в самом дальнем углу грузовика.
Но мои оптимистичные прогнозы с треском провалились сразу же после того, как эти коробки в несчётном количестве выгрузили в нашем новом жилище. Ларри отправился в студию, а я осталась со всем этим скарбом один на один. И, знаете что? Я села на пол и заплакала. Как представила фронт работы и сколько времени это займёт… Как поняла, что даже не представляю, в какой из этих коробок лежит моя зубная щётка… И Ларри не примчится меня утешить, у него на носу выпуск альбома и куча связанной с этим работы. А скоро вообще тур начнётся, и я неделями его видеть не буду. И мне одной нужно с этим справляться.
Одной – потому что все мои родственники и друзья далеко. И даже Мэй в Лондоне. И я совсем никого здесь не знаю. И работу снова придётся искать.
В один миг всё, что я так долго в себе держала, вдруг появилось на свет из тени и обнаружило себя во всей
