Любовь на уме (ЛП) - Али Хейзелвуд
Би: Я в курсе.
Рейке: В-третьих, Леви ведь знает, что ты не замужем за Тимом?
Би: Да. Они с Тимом приятели и сотрудничают. Леви был тем, кто сказал Тиму найти кого-то получше еще в аспирантуре.
Рейке: Честно говоря, ты должна была просто сказать Гаю Фиери «нет». Ты облажалась.
Би: Я знаю, но ты моя сестра, а я человек. Мне нужны любовь и сострадание, а не осуждение.
Рейке: Тебе нужна полная психиатрическая экспертиза.
Рейке: Но…
Я потягиваю черничный коктейль и оглядываю оживленное кафе, ожидая появления Росио на нашей первой сессии репетиторства по GRE.
Возможно, все будет хорошо. Моя супружеская жизнь (или ее отсутствие) вряд ли будет связана с Гаем. И у меня есть другие вещи, о которых нужно думать. Например, о протоколах стимуляции, которые я создаю. Или неравенстве в доходах. Или о том, что я давно не видела Фелисетт, но думаю, что она съела маленькие лакомства, которые я оставила для нее в своем кабинете.
— Знаешь ли ты, — приветствует меня Росио, опускаясь в кресло напротив меня, — что кровь — идеальный заменитель яиц? — Я моргаю. Она воспринимает это как приглашение продолжать. — Шестьдесят пять граммов на одно яйцо. Очень похожий состав белка.
— …Интересно. — Нет.
— Ты могла бы съесть кровавый торт. Кровавое мороженое. Кровавые меренги. Кровавые папарделле. Кровавый пирог. Кровавый омлет или, если хочешь, омлет с кровью. Кровавый тирамису. Кровавый киш…
— Думаю, я уловила суть.
— Хорошо. — Она улыбается. — Я хотела, чтобы ты знала. На всякий случай, если кровь — это вегетарианство.
Я открываю рот, чтобы указать на несколько вещей, но останавливаюсь на: — Спасибо, Ро. Очень заботливо с твоей стороны. Почему у тебя мокрые волосы? Пожалуйста, не говори «кровь».
— Я ходила в спортзал. Мне нравится играть роль Офелии в ленивой реке, притворяться, что я тону в датском ручье после того, как хлипкая ветка ивы рухнула под моим весом.
— Что она делала на иве?
— Она была безумна. От любви. — Росио смотрит на меня. — А говорят, что женское сердце непостоянно.
Верно. — Звучит как хороший бассейн.
— Это как картина сэра Джона Эверетта Милле. За исключением того, что купальные шапочки обязательны, а средневековые платья запрещены. Фашисты.
— Хм. Может, мне все-таки стоит купить абонемент?
— Тебе не нужно, для сотрудников NASA это бесплатно.
— Но не для нас, верно?
— Они не заставили меня платить. — Она пожимает плечами и достает из рюкзака книгу по подготовке к GRE. — Может, начнем с количественного анализа? Хотя параллелограммы вызывают у меня желание утопиться в датском ручье. Опять.
Полчаса спустя причина, по которой моя умная, математически подкованная, внятная ассистентка так плохо сдала GRE, становится безошибочно ясной: этот тест слишком тупой для нее. И еще одна новость: мы скоро убьем друг друга.
— Правильный ответ — B, — повторяю я, всерьез подумывая о том, чтобы вырвать страницу из книги и засунуть ей в рот. — Тебе не нужно решать для других вариантов. X — это коэффициент y в квадрате…
— Ты предполагаешь, что X — целое число. А если это рациональное число? Действительное число? Или, что еще хуже, иррациональное число?
— Я гарантирую тебе, что X не является иррациональным числом, — шиплю я.
— Откуда ты знаешь? — рычит она.
— Здравый смысл!
— Здравый смысл — это для людей, которые недостаточно умны, чтобы решить число Пи.
— Ты намекаешь, что…
— Эй, девочки!
— Что? — рявкаем мы в унисон. Кейли смотрит на нас поверх очень розового напитка.
— Я не хотела прерывать…
— Нет, нет. — Я ободряюще улыбаюсь. — Извини, мы увлеклись. У нас есть некоторые… проблемы. — Она одета в фиолетовый комбинезон и солнцезащитные очки в форме сердец, а ее волосы перекинуты через плечо в косу «рыбий хвост», доходящую до грудной клетки. Ее сумочка в форме арбуза, а на шее — розовый цветок с буквой К в середине.
Я хочу быть ею.
— Оу. — Она наклоняет голову. — Могу я помочь? — В том, как она спрашивает, есть что-то искреннее, как будто ей действительно не все равно.
Я игнорирую пинки Росио под столом и спрашиваю Кейли: — Не хочешь ли ты присоединиться к нам в борьбе с гегемонией выпускных экзаменов?
Не знаю, какой реакции я ожидала, но Кейли надулась, закатила глаза и придвинула стул к нашему столу. — Это унижение. GRE, SAT, все эти тесты — институционализированные привратники, и степень, до которой программы магистратуры слишком полагаются на них при приеме студентов, неприлична. Мы уже два десятилетия живем в 21-м веке, но все еще используем тесты, основанные на концептуализации интеллекта, которая устарела примерно так же, как триасовый период. Успех в аспирантуре зависит от качеств, которые не измеряются GRE — мы все это знаем. Почему мы не переходим к целостному подходу к приему в аспирантуру? Кроме того, GRE стоит сотни долларов! У кого есть финансовая устойчивость для этого? Или на подготовительные курсы, материалы, репетиторов? Позволь мне сказать, у кого их нет: у небогатых людей. — Она показывает на меня пальцем, точно и дико изящно. Я заворожена. — Ты знаешь, кто традиционно плохо справляется со стандартизированными тестами? Женщины и маргинальные личности. Это самоисполняющееся пророчество: группы, которым общество постоянно твердит, что они менее умны, приходят в ситуацию тестирования чертовски встревоженными и в итоге показывают низкие результаты. Это называется «Угроза стереотипа», и об этом есть тонны литературы. Точно так же, как есть тонны литературы, показывающей, что GRE делает ужасную работу по предсказанию того, кто закончит аспирантуру. Но руководителей приемных комиссий по всей стране это не волнует, и они упорно продолжают использовать инструмент, созданный для возвышения богатых белых мужчин. — Она встряхивает волосами. — Сожгите его, я говорю.
— Сжечь… что
