Рождественский незнакомец - Ричард Пол Эванс
Брайан тут же изменился в лице, поставил кофе и показал на окно.
– Скотч должен продержаться несколько недель, правда я бы не стал тянуть так долго. – Он встал. – Пора возвращаться к Лейзе. А то будет волноваться, что я один на один с прекрасной дамой. У нее наверняка уже готов для меня список дел на день. Пора за работу. – Он надел скотч себе на руку, поднял рулон и вышел. – Всего вам хорошего, – сказал сосед на прощание. – С наступающим.
– Вас тоже, – ответила я. – И вашу жену.
– Спасибо. Передам.
Я проследила, как он осторожно ступает по моей заледеневшей дорожке, и закрыла дверь. «Как же сломило его горе», – подумала я.
Глава тридцать четвертая
Мне нужна перезагрузка.
Дневник Мэгги Уолтер
Оставшуюся часть дня я провела в кровати, читала книгу, всеми силами стараясь убежать от той реальности, в которой меня кидало и крутило. Смогу ли пережить все еще раз? Я больше не могла прятаться от мира. Просто хотела убежать далеко-далеко. У меня появились мысли о том, чтобы уехать из штата. Наверное, надо было сделать это уже давно. Но я не знала куда. В голову тут же пришел Кабо. Стало только хуже.
Я подумала, а не вернуться ли в Ашленд. Может быть, Ашленд и ад, но, по крайней мере, я знаю, как в нем жить. Сейчас там вряд ли хуже, чем в Солт-Лейке. Незнакомые люди в Ашленде точно не будут осуждать мою жизнь.
С отцом мы не виделись уже девять лет – со дня свадьбы. Какой он сейчас? Многие мужчины с возрастом становятся мягче. Где-то в душе я все еще хотела завоевать отцовское одобрение. Психиатр наверняка усмотрел бы в этом повод подлечиться. А может, идея с переездом – всего лишь новая форма самобичевания за все мои глупые решения.
Интересно, что скажет отец, если я все-таки вернусь. Скорее всего: «Я же говорил». Ему даже рот открывать не придется: эти слова будут светиться в глазах. Он любил доказывать свою правоту. Помню, повторял: «Я никогда не ошибаюсь. Это факты путаются».
Клайв ему не нравился. Неудивительно. Отец никогда не приветствовал таких мужчин. Да и не считал Клайва за мужчину. Называл «мерзким льстивым политиканом» – самое обидное оскорбление, на какое был способен отец. Уверена. В день нашей свадьбы он сказал мне: «Твоему красавчику не помешало бы на недельку съездить со мной в горы, поохотиться на медведя. Тогда, гляди, и волосы на груди отрастут».
Как отец любил эту присказку. В детстве, когда я еще не достигла переходного возраста, он часто говорил: «Вот отрастут на груди волосы, тогда…» Когда я возражала, мол, не хочу, чтобы у меня на груди волосы росли, папа смеялся: «А что еще у тебя там может вырасти?».
Неужели я и, правда, хочу туда вернуться? Настолько ли велико мое отчаяние? У меня всю жизнь так: не бегу, а убегаю. И не могу выбраться из порочного круга. Я готова бросить все – дом, работу, жизнь в Юте – только бы избавиться от постоянных напоминаний о перенесенной боли, напоминаний, которые сначала были связаны лишь с Клайвом, а теперь и с другим мужчиной.
Эндрю. Или Аэрон, или как там его зовут. Никак не могла выбросить его из головы. Да, казалось бы, страх потерять Эндрю совершенно непропорционален времени, которое я его знаю. Только сердце не всегда подчиняется законам математики. Знаю людей, которые после пятидесяти лет брака расходились в разные стороны, ни разу не оглянувшись назад. Есть и такие, чьи сердца разбивались через неделю отношений. Мы знакомы всего три недели, а мое сердце уже рвется на куски. Я по уши влюбилась в этого человека. И все же лучше потерять его сейчас, чем потом. Есть такое выражение: «Лучше проститься с несчастной любовью на пороге, чем сначала впустить ее в свое сердце и позволить распаковать чемоданы». Ну почему он не мог быть таким, каким рисовало его мое воображение?
К полуночи я все же решилась вернуться в Орегон. Надолго ли, не знала сама. Может, на день, может, навсегда. Ехать предстояло чуть больше семисот миль или двенадцать часов. Если поеду в восемь, то к вечеру буду на месте. Отправлюсь в воскресенье утром.
Глава тридцать пятая
Я совершила большую ошибку. В очередной раз. У меня это отлично получается.
Дневник Мэгги Уолтер
На следующее утро я позвонила Карине, чтобы предупредить, что уезжаю.
– Долго тебя не будет? – спросила она.
– Пока не знаю.
– Ты же не думаешь переехать навсегда…
– Пока не знаю.
– Даже говорить об этом не хочу. Ты не можешь уехать.
– Меня здесь ничего не держит.
– Ничего? Здесь твой дом.
– Не имеет значения.
– Но у тебя пекарня.
– Ты прекрасно с ней справляешься.
– А как же друзья? – с отчаянием выпалила она.
– Всего лишь ты, – ответила я.
– Всего лишь? – повторила подруга. – Это было обидно.
– Ты же знаешь, что я не это имела в виду.
Последовала длинная пауза, после которой до Карины наконец дошел смысл происходящего, и голос ее надломился.
– Когда ты уезжаешь?
– В воскресенье утром, – сообщила я.
– Ты даже не попрощаешься?
– Мы обязательно увидимся до отъезда. К тому же все равно придется вернуться, – успокоила я ее. – Ведь тут остаются дела, которые нельзя просто так бросить. У нас еще будет время.
Мы обе на секунду замолчали, потом Карина произнесла:
– Даже не знаю, что сказать. Твое желание уехать понятно. Ты многое пережил. Не представляю, как бы я все вынесла. Просто так жаль, что тебе приходиться тащить эту ношу.
– Жизнь – тяжелая штука, – согласилась я. – Кстати, звонила Скотту, попросила, чтобы он выдал тебе рождественскую премию и за ноябрьскую, и за декабрьскую выручку.
– Это слишком много, – возразила Карина.
– Нет. Ты заработала.
– Мэгги?
– Да?
– Надеюсь, ты не всерьез собираешься остаться в Орегоне. Не только у тебя мало друзей.
Мы попрощались. Я пошла в душ. Когда уже сушила волосы, раздался стук в дверь. Не понимаю, почему никто не пользуется звонком. Мне, конечно, все равно. Но это какая-то загадка. Я быстренько натянула джинсы и свитер и вышла в коридор, внутренне молясь: только бы не журналисты. Я повернула замок и открыла дверь.
Это был Эндрю. В кожаной куртке и твидовом шарфе, руки в карманах. На секунду мы застыли,
