Вкус твоей любви - Саша Шу
Я лежу на диване, пока по квартире разносятся сливочные ароматы ризотто с белыми грибами, прикладывая к щекам пакет с замороженным горошком, когда мне звонит мой юрист:
– На самом деле твоей подруге не позавидуешь, – деловито сообщает он. Я предусмотрительно не стала ему объяснять, что всё это касается лично меня. – У меня только один совет: пусть она ни при каких обстоятельствах не разводится, и тянет до того момента, пока ипотека не будет полностью выплачена банку. Иначе ей не позавидуешь.
Я отключаю телефон, раздумывая, на сколько во всей этой ситуации разбирается мой Лёша: он что-то там бормотал Томе про дела, которые ему мешают расстаться со мной сию же минуту. Прекрасно. Или это очередные отговорки очередного блудливого мужа? Я решительно поднимаюсь с кровати и достаю из пакета своё старое шёлковое платье с запахом. Я помню, как Лёша раньше желал меня, стоило мне его только надеть. Белые лотосы и бирюзовые цапли: самое дорогое, что я себе когда-либо покупала из одежды.
Я закрываю глаза, и вспоминаю наш первый раз. Конечно же, это был Darren Hayes с его Insatiable. На ночном радио зазвучали первые аккорды, и Лёша тогда спросил:
– Ты знаешь, что означает название этой песни? – и я лишь покачала головой в ответ.
– Ненасытность, – просто ответил он. И его рука незаметно скользнула под тонкий расписной шёлк и накрыла мою грудь, пока палец нежно обводил ареолу соска по кругу, который затвердел и проступил на шёлковой лилии острым наконечником стрелы. Он наклонился и нежно поцеловал мой сосок прямо через ткань, осторожно захватывая его одними губами, и я даже сейчас чувствую, как его густые волосы тогда пахли засахаренными цукатами с анисом и кардамоном.
И наша любовь была по-настоящему ненасытной. Мы занимались любовью везде, где только нас заставало желание: сидя с коллегами в кафе на бизнес-ланче, я чувствовала, как его рука незаметно пробирается под мою строгую офисную юбку и скользит всё дальше и выше, где я уже начинала таять ванильным мороженым в ожидании. Лёша с невозмутимым видом продолжал обсуждать очередную статью для заказчика, пока его нежные пальцы отодвигали край моих трусиков, и осторожно ныряли внутрь. Ещё минута, и я, вежливо извинившись, удалялась в уборную, куда через секунду за мной врывался Алексей, и судорожно задирая мою юбку, входил в меня сзади, расплющивая меня о прохладный кафель кабинки. Нам хватало нескольких мгновений, чтобы удовлетворить вечно терзавший нас голод, чтобы уже всего через час снова встретиться в какой-нибудь дальней серверной, чтобы целовать, облизывать, кусать и пожирать друг друга.
Мне кажется, в те дни мы практически ничего не ели. Мы не могли насытиться друг другом. Случайные подъезды, тёмные проходы между домами и подворотни: всё было наполнено нашим шёпотом и желанием. Я только расстёгивала его штаны, как в моё лицо мягко упирался Лёшин вечно стоящий член, который я засасывала, словно пытаясь полностью проглотить, чувствуя на нёбе солоноватый вкус морских устриц. Я стояла у обшарпанных стен в самых тёмных закоулках, запрокинув одну ногу на плечо своему любимому, и он выпивал меня до последней капли, пока всё моё тело не начинало сладко пульсировать, и Лёша тогда входил в меня до самого моего винного горлышка, разрываясь внутри горячим семенем. Мы шли домой, счастливые и насытившиеся всего лишь на короткое время, чтобы в спальне снова продолжить свой вечно голодный секс. Тогда я была уверена, что так будет всегда. Я даже сейчас не могу до конца поверить, что он шепчет кому-то точно такие же слова любви, срывает с кого-то одежду по дороге в спальню, не в силах дойти до кровати, и вонзается в кого-то прямо на полу, в надежде утолить эту неутихающую жажду.
И всё в то время пахло цветущим жасмином: стены, чай, постель и проходящие мимо люди. А впрочем, может быть, мне это всё только приснилось. И мне становится ужасно тоскливо от того, что я, скорее всего, больше никогда не встречу никого с таким запахом леденцов и счастья. Я отчётливо и бесповоротно понимаю, что любовь не заканчивается просто так, одним фактом измены. Моё сердце бьётся пока по инерции, пока не начнёт захлёбываться в вишнёвой крови, уже начинающей сочиться из смертельной рваной раны.
Я сбрасываю на пол футболку и штанишки, скептически оглядываю свою фигуру, невольно сравнивая её с Томиной. Наверное, у меня сейчас не такие стройные бёдра, как пару лет назад, и не такой плоский пресс, но по-прежнему роскошные каштановые волосы и густые брови и ресницы. Прямой арийский нос и чёткие скулы, в общем – Лени Рифеншталь в юности. Мои немецкие корни. Я надеваю платье, которое еле сходится у меня на талии. Чёрт! Я так давно не носила ничего нового, кроме своего унылого корпоративного костюма, что не заметила, как набрала пару лишних кило. Похоже, совсем даже не пару, с ужасом понимаю я, осмотрев себя со всех сторон перед зеркалом. Не уверена, что в таком виде я смогу удержать своего Лёшу, который только что оттрахал идеальную красотку с модельной внешностью. И это платье, как уже старое и ненужное воспоминание, не способное вернуть мне любовь моего мужа, летит в дальний угол дивана.
Я сижу за накрытым столом в просторной блузке и джинсах: по крайней мере, в них я пока смогла влезть. В холодильнике остывает мой обожжённый баскский чизкейк, который я приготовила специально для сегодняшнего ужина. Глаза подведены чёрным карандашом, а губы я решила накрасить коралловой помадой: в конце концов, я
