Сделать все возможное - Р. С. Грей

Я не могу дышать. Мое платье было кокетливым, но теперь оно слишком тесное. Я хочу разорвать его и заполнить легкие максимальным количеством воздуха.

– Не впускай ее, – требую я. – Скажи ей, что у нас в семье кто-то умер.

На данный момент это очень даже возможно.

– Она в нашей гостиной, Дэйзи.

Я закрываю глаза и пытаюсь все осмыслить. Келли тупая, как дверная ручка. Может, мне стоит сказать, что первая игра будет в прятки, и убедить ее спрятаться в кустах часов на шесть. Ты лучшая в этой игре, Келли. Все правильно, просто свернись калачиком, как будто ты в яслях и вдвое меньше себя.

– Я в замешательстве. Что именно тебя расстроило?

– Ты пытаешься его свести с кем-то.

– И почему тебя это расстраивает?

– Потому что я хочу, чтобы Лукас был одинок! Печальный, несчастный и побежденный.

– Дэйзи…

– Хорошо. Без разницы. Я просто не вижу его с Келли. Они не подходят друг другу.

– Ох? Так с кем, по-твоему, я должна была его познакомить?

– Как насчет того, чтобы попытаться, ну я не знаю, пристроить для начала свою одинокую дочь? Не похоже, чтобы после моего возвращения домой парни ломились в мою дверь!

Через секунду раздается стук в дверь.

Тук-тук. Тук-тук-тук. Это маленькая бодрая песенка, а значит, это не Лукас.

Мама начинает вырываться.

– Это, должно быть, Патрик!

Патрик? Кто такой Пат…

– Патрик Брубахер?! – шиплю я, когда она выскальзывает из моей слабой хватки.

Я застигнута врасплох, и это позволяет ей проскользнуть мимо меня в гостиную. Она полностью игнорирует вопрос, но это неважно. Я слышу голос Патрика, как только Мэделин впускает его.

Патрик – мужская версия Келли О’Коннор: стройный блондин, в меру красивый, как обувь хорошего качества. Он ветеринар, который однажды спас собаку, вытащив из ее колодца и вылечив. Вы видели такие фотоколлажи: день первый – собака выглядит как покойник, день тридцатый – на ней надета модная красная бандана, и она улыбается вместе с новым владельцем. Патрик – тот владелец.

– Дэйзи Белл? Господи, неужели это ты?

Естественно, Патрик рад меня видеть. Он никогда не испытывал других эмоций, кроме восторга.

Я позволяю ему обнять меня и чувствую запах его туалетной воды. Пахнет приятно. Он высокий, светлые волосы коротко подстрижены. Его улыбка – самая заметная черта, и я думаю, это его фишка. За ним стоит Келли, ожидая своей очереди, чтобы добраться до меня.

– Привет, Келли, – говорю я, сразу же желая попробовать произнести это еще раз, с большим энтузиазмом.

Но она ничего не замечает. Как у нее это получается? Она запрограммирована вести одну из двух жизней: быть приятной или мертвой. И она все еще дышит.

– Я должна признаться, когда твоя мама пригласила меня на ужин, это было как взрыв из прошлого. Прошло так много времени с тех пор, как я видела тебя или Лукаса.

Мое сердце замирает. Это значит, что она согласилась приехать до встречи с Лукасом 2.0. Более высокой, первоклассной и мужественной версией Лукаса, который приедет в любую минуту, и я уверена, что она будет приятно удивлена. С осознанием этого я ненавижу свою мать еще больше.

Я отхожу от Келли и Патрика в тот момент, когда раздается сильный стук в дверь. Мэделин открывает ее, и я застываю на месте, когда вижу, как в дом входит Лукас со своими родителями и доктором Маккормиком в придачу. Я едва замечаю, что моя мама пригласила нашего босса, потому что на Лукасе надеты джинсы и синий свитер. Кобальтовый синий цвет шокирует меня, это цвет костюма Супермена.

Какого черта, Лукас? Какого черта?

– Вау, – шепчет Келли себе под нос, краснея, как школьница.

Она смотрит на меня в поисках поддержки, а потом понимает, что я не присоединюсь к ней в вожделении к Лукасу. Я его соперник.

– Ох, неважно.

Я оставляю их закончить знакомство и иду на кухню, чтобы налить себе выпить. Я даже не осознаю, что наливаю «Джек» с колой, пока Лукас не подходит ко мне сзади и не выхватывает стакан из рук.

– С каких это пор тебе нравится «Джек Дэниэлс»?

– С каких это пор ты носишь свитера?

Тишина. Мой ответ немного слабоват, но он признает его.

– Что здесь делают Келли и Патрик?

– Их пригласила моя мама. Для нас.

– Для чего? Дополнительные противники в игре?

– Она думает, что Келли будет добиваться тебя.

Он смеется, и мое сердце в три раза увеличивается в груди. Это обеспечивает дополнительный приток крови, и я набираюсь смелости, чтобы посмотреть на него. Его каштановые волосы до смешного очаровательны и волнисты. Его скулы кажутся острее, чем когда-либо. Он подносит мой стакан к губам и делает глоток, прежде чем вернуть его мне. Я хочу вылить все содержимое ему в лицо, но также хочу поцеловать его. К счастью, через дверной проем на кухню я вижу, как Келли смотрит на нас, и не делаю ни того, ни другого. Я знаю, что она хочет подойти и поболтать с Лукасом, она хочет заявиться сюда и хлопнуть большими карими глазами. Картина, как она улыбается ему, сводит меня с ума.

– Значит, Патрик здесь ради тебя? – спрашивает он, привлекая мое внимание к нему.

Я кручу в руках стакан.

– Предположительно. Я думаю, мама надеется, что он приютит меня, как бродячую собаку.

– Ты слишком дикая. Ты бы съела его живьем.

Я не отрицаю этого.

Мама хлопает в ладоши и объявляет начало вечера игр. Когда я возвращаюсь в гостиную с Лукасом, идущим за мной, то понимаю, что она переставила всю мебель обратно – видимо, в то время, когда мы с Мэделин собирались наверху. Вот тебе и фэн-шуй.

– Лукас, ты будешь сидеть здесь, а Дэйзи – здесь.

Она рассадила нас по разные стороны, и все смеются, кроме Лукаса и меня.

– Вы же спрятали все острые предметы, верно? – улыбается Патрик.

– У вас есть что-нибудь, чтобы использовать в качестве барьера между ними? – спрашивает мистер Тэтчер.

– Может быть, будет лучше поставить забор, – добавляет Келли, оглядывая всех в комнате, чтобы удостовериться, что мы считаем ее забавной.

Я хочу сказать ей, что она все испортила. Шутка больше не смешная.

– Хорошо, давайте начнем, – говорит Лукас с легкой улыбкой. – Мы оба согласились вести себя цивилизованно, да, Дэйзи?

Это то, что он говорит, но мой мозг искажает его слова в прелюдию: «Мы же договорились вести себя раскованно, не так ли, Дэйзи?»

Я прочищаю горло и слабо киваю.

Он садится на другой стороне гостиной, улыбаясь своими идеальными губами и идеальными ямочками, одетый