Неожиданный удар - Ханна Коуэн
– Адам? – перекрикивает она шум.
Я сглатываю ком в горле и подношу наши соединенные руки к груди, прижимая ее кисть к своему колотящемуся сердцу. Мне хочется сказать ей слишком многое, но я не могу. Не сейчас и определенно не здесь.
Вместо этого я улыбаюсь, подношу ее руку к губам и целую.
– Давай танцевать.
Она несколько мгновений недоверчиво смотрит на меня, но уступает и произносит одними губами: «Хорошо».
Мы еще немного углубляемся в толпу, где я поднимаю наши руки и кружу ее. Она улыбается и издает легкомысленный смешок, который отпечатывается у меня в памяти.
Я открыто смотрю на нее, позволяя ей чувствовать все, что чувствую я. Обнимаю, положив ладони на талию, и вожу большими пальцами по краю футболки. Она приподнимается, и наша кожа соприкасается.
С каждым битом басов мы придвигаемся ближе, пока наши тела не прижимаются друг к другу. Мы качаемся под музыку, и глаза Скарлетт вспыхивают желанием, когда доказательство моего интереса упирается ей в низ живота.
Мы всего лишь второй раз соприкасаемся так – если туалет на яхте вообще считается, – но мне надо, чтобы он не стал последним. Скарлетт идеально совпадает со мной, как будто создана для моих объятий.
Я наклоняюсь и хриплю:
– Осторожно.
Скарлетт опускает взгляд на мои губы и поднимает брови:
– Осторожно?
Я прижимаюсь к ней твердым членом и удерживаю, когда она пытается вращать бедрами. Ее дыхание становится прерывистым, притягивая мой взгляд к приоткрытым губам. Они выглядят такими же мягкими, как мне запомнилось.
– Я давно так не прикасался к женщине, Скарлетт. Убедись, что хочешь именно этого.
Она не мешкает.
– Прикоснись ко мне, Адам.
Я выдыхаю, скольжу ладонями под ее футболку и обхватываю обнаженную талию.
– Не здесь, не на виду.
Внезапно на ее лице мелькает нервозность. Она молчит.
– Что не так? – спрашиваю я.
– Мы можем выйти?
Заволновавшись, я быстро киваю и веду ее сквозь толпу к выходу. Оказавшись на свежем летнем воздухе, она немного расслабляется.
Я отвожу нас в сторону от клуба, к торцу соседнего здания. Мы все еще достаточно близко, чтобы слышать приглушенную музыку, но достаточно далеко, чтобы вокруг никого не было.
Скарлетт останавливается передо мной, и я зарываюсь пальцами в ее волосы и обхватываю затылок, заставляя посмотреть мне в глаза.
– Что не так?
Ее щеки порозовели, и я не знаю, от жары в клубе или чего-то другого.
– Это так глупо.
– Ничего из того, что тебя расстраивает, для меня не глупо.
– Просто я… давно не была ни с кем близка. Не хочу сделать что-нибудь неправильно, – робко признается она.
Я моргаю.
– Ты девственница? Потому что я не стал бы осуждать…
– Нет! – вырывается у нее. – Не то чтобы в этом было что-то плохое. Просто…
Должно быть, выгляжу я таким же сбитым с толку, каким себя чувствую, потому что Скарлетт резко выдыхает и закрывает глаза.
– Это не то, что стоит обсуждать на тротуаре посреди ночи.
– Хорошо, тогда поедем ко мне. Можем поговорить там.
Она открывает глаза:
– Ты уверен?
Я провожу большим пальцем по ее скуле и киваю:
– Конечно. Пока будем искать мою машину, напиши Лео, что я тебя забираю, чтобы он не волновался.
– Хорошо, – соглашается она.
Я опускаю руки и засовываю их в карманы.
Пока она пишет Лео, я отхожу в сторону и приказываю телу успокоиться, пока моя эрекция не порвала джинсы.
* * *Я включаю свет в прихожей и снимаю ботинки, глядя, как Скарлетт делает то же самое. В воздухе между нами висит напряжение, и, хотя она уже бывала у меня дома, этот раз сильно отличается.
Нам навстречу неуклюже несется Истон, его уши болтаются при каждом шаге. Скарлетт садится на корточки и чешет ему подбородок.
– Он в тебя влюбится, – дразню я.
Она смотрит на меня снизу вверх, улыбаясь:
– Он милый.
– Купер его дрессировал. И очень хорошо.
– Ты слышал? – спрашивает Скарлетт у большой, часто дышащей кучи меха. – Твой папа говорит, что ты хороший мальчик.
– Иногда, – поправляю я и, обогнув их, прохожу дальше в дом.
Завернув на кухню, я беру нам по бутылке воды и откручиваю крышки. Часы над духовкой показывают почти полночь.
Скарлетт заходит на кухню через несколько секунд после меня.
– Ты сегодня не пил.
Я пожимаю плечами:
– Ты действуешь на меня почище любого алкоголя.
– Когда ты так говоришь, мне хочется стать другим человеком. Кем-то, кто умеет говорить такое же в ответ.
Ее признание удивляет меня. Я подхожу и протягиваю ей одну из бутылок. Скарлетт охотно берет бутылку, подносит к губам и сходу выпивает половину.
– Я не всегда был таким, Суровая Специя. И мне не надо, чтобы ты была кем-то другим. Я говорю все это именно потому, что ты такая, какая есть.
– Если ты не всегда был таким, то каким ты был? Каков молодой Адам по сравнению с тобой?
Она разворачивается и становится спиной к столешнице. Пальцы крепко сжимают бутылку с водой. Я встаю рядом, повторяя ее позу.
– Я был человеком, который не утруждался узнать имя женщины, прежде чем уложить ее в постель, и опустошал бутылки с дорогим отцовским вином, просто чтобы разозлить родителей. Я был влюблен в свою лучшую подругу и из-за этого чуть полностью не разрушил отношения с ней. Я был совсем не таким, как сегодня.
Она делает глубокий вдох.
– Даже не знаю, с чего начать. В смысле, ты был влюблен в Аву? Жену Оукли?
Я смеюсь, глядя на свои носки.
– Ты быстро догадалась. Но да, она мне нравилась. Сейчас я понимаю, что это было совсем не то, что я думал. Она была – и всегда будет – моей лучшей подругой. Я был просто озлобленным подростком, цепляющимся за человека, который делал меня счастливым, а еще неправильно понимал все сигналы.
Она понимающе хмыкает.
– Почему ты злился? Полагаю, это как-то связано с тем, из-за чего ты пил отцовский алкоголь?
– Мои родители редко бывали дома. Я бунтовал, чтобы привлечь внимание, но даже это не срабатывало.
– Мне жаль, – говорит она.
– Не стоит. У меня было тридцать два года, чтобы свыкнуться с этим. – Я делаю глоток из бутылки, торопясь смягчить пересохшее горло. Разговоры о родителях не становятся легче. Свыкнуться с предательством гораздо труднее, если это твоя семья. – А ты бунтовала, когда росла?
– Как же, – фыркает она, скрестив руки на груди. – Я даже на свидания не ходила. Хоккей, хоккей и еще раз хоккей. Никогда не было времени на мальчиков или вечеринки.
– Ну, ты не так уж много потеряла. Мальчики не знают, как обращаться с женщиной. Это мужская работа, – играю бровями я.
– Что ж, полагаю, мне следует найти мужчину.
Я втягиваю воздух сквозь зубы.
– Это было жестко, Скар. Настоящий лед.
– Лед – моя специальность. Не зря в «Калгари» меня называли Ледышкой.
– В «Калгари» плодят уродов, как