Между «привет» и «прощай» - Эмма Скотт
– Вы с ним отлично ладите, – заметила она. – Как дела? Давно не виделись.
– Я был занят. Длинные смены.
– Я всегда готова заскочить и принести тебе поесть, – предложила она. – Что-нибудь домашнее. Не хочу, чтобы на работе ты вечно питался фастфудом.
Я окинул ее взглядом. Хлоя уже не в первый раз предлагала нечто подобное.
– Ты вовсе не обязана, Хлоя.
– Не обязана, – согласилась она. – Я просто хочу.
Она смотрела на меня, мило улыбаясь, но в ней не было и капли остроумия Фейт. Глаза не горели огнем, в них светилось лишь мягкое тепло. Если сравнивать с пожаром, Хлоя приравнивалась к первой степени – низкая мощность, небольшой очаг, легкие повреждения.
Но Фейт…
«Фейт – это шестая степень, экстренный сигнал тревоги, красный код «инферно».
Коснувшись моей руки, Хлоя вырвала меня из задумчивости.
– Чему ты улыбаешься? – Ее взгляд казался скромным и одновременно кокетливым. – Я что-то такое сказала?
– Что? Нет, я…
– Вот они! – объявил Калео со своего наблюдательного пункта.
Подняв голову, я увидел Фейт в своей рубашке, сидящую в окружении моей семьи. Глупо было отрицать, что чертово сердце словно проснулось от долгой спячки.
Хлоя снова коснулась моей руки.
– Ты сегодня какой-то странный. Точно все в порядке?
– Извини, я просто устал.
Потому что мало спал прошлой ночью, погружаясь с Фейт в сексуальное безумие, и не хотел, чтобы оно заканчивалось.
Но наше с ней время подходило к концу. Я знал об этом уже давно, еще до того, как мои чувства к ней вышли из-под контроля.
Глава 12
Фейт
Я оставила Эшера с Морганом и пошла прогуляться с Налани. Мой пожарный явно выглядел напряженным. Я знала, нам нужно поговорить. Он явно тоже это понимал. Впрочем, я не слишком доверяла себе. Чувства бурлили внутри – огорчение, волнение и даже страх, и все они в конце концов сводились к одному – я скоро уеду. Так есть ли смысл вообще о чем-то разговаривать?
«Я просто продолжу спать с ним, пока не останется час до вылета».
Вот только сегодня у него был последний выходной, и к тому времени, как он вновь освободится, я буду уже далеко.
– Боже… – выдохнула я.
– Ты в порядке? – обернулась Налани.
– Супер! – Я выдавила из себя улыбку.
Мы подошли к столику для пикника с остатками ланча. Рядом с ним сидела пожилая женщина в инвалидном кресле; разноцветное платье облегало тонкую, хрупкую фигуру. Несмотря на скрюченные, искривленные артритом пальцы, на губах играла теплая улыбка, а взгляд темных глаз, казалось, проникал прямо в душу.
– Моми, это Фейт Бенсон, подруга Эшера.
– Алоха, Фейт.
– Ало… э-э… привет.
– Можешь смело говорить «алоха», милая.
– Правда? – спросила я, присаживаясь рядом с ней. – Учитывая, что я не местная, такое чувство, что лезу в чужую культуру, даже если речь идет просто о приветствиях и прощаниях.
– Хотела бы я, чтобы этот аспект гавайской культуры разошелся повсеместно, – усмехнулась Моми. – Все эти «привет» и «до свидания»… – Она покачала головой. – В английском языке нет эквивалента, передающего столь глубокие эмоции.
– Моми у нас mana wahine, – с гордой улыбкой пояснила Налани. – Могущественная женщина. Хранительница традиций.
Я это видела, чувствовала. Эта женщина, несмотря на хрупкий облик, казалось, заключала в себе мудрость веков, и мне вдруг захотелось побыть рядом с ней и рассказать обо всех сомнениях и противоречиях.
– Милая? – Моми заметила мое выражение.
– Я просто подумала, что хотела бы узнать побольше о культуре островов. Я приехала сюда, чтобы, так сказать, расширить кругозор, но поняла лишь, что не умею выбирать походную обувь.
Конечно, не совсем так. Сейчас я ощущала себя иначе, способной мыслить более ясно, чем в Сиэтле.
«Пока дело не касалось Эшера Маккея».
Моми улыбнулась.
– Дух алоха – внутренняя гармония между разумом и сердцем. Он просит нас прийти в себя и проявить к другим добрые чувства, сострадание и заботу, не ожидая ничего взамен. – Казалось, ее взгляд проникал все глубже. – Алоха означает слышать несказанное, видеть незримое, знать непознаваемое.
– Понимаешь, о чем я? – мягко спросила Налани.
Я кивнула. Я бы все отдала, чтобы познать непознаваемое. Точнее говоря – что, черт возьми, делать с собственным сердцем. В нем не было никакой гармонии, лишь совершенно чуждая тоска, которая начинала казаться непоколебимой, постоянной.
Моми протянула руку и похлопала меня по колену.
– Хватит об этом. Ты здесь не за тем, чтобы слушать лекции. Налани сказала, ты занимаешься рекламой?
– Да, – подтвердила я. Шикарный офис в центре Сиэтла никогда еще не казался мне таким далеким. Он словно лежал на расстоянии в несколько световых лет от этого великолепного дня, от школьного двора, где я сидела рядом с гавайской мудрой женщиной в окружении пальм.
– Фейт подкинула нам с Морганом несколько замечательных идей для бизнеса, – проговорила Налани. – Мы уже организуем фототуры на Хоопи.
– Только сперва пусть подпишут отказ от претензий. – Я скорчила гримасу.
Налани рассмеялась, а Моми кивнула на мою перевязанную лодыжку.
– Я слышала о несчастном случае. Надеюсь, ты в порядке.
– Когда позвонили, Эшер был на дежурстве, – вставил подошедший Морган и устроился рядом с Налани, напротив меня. Он поднял камеру и несколько раз сфотографировал нас с Моми.
– Ты уже рассказал мне все о ее спасении, keiki lapuwale[12], – мягко пожурила Моми.
– Где Эш? – Налани осмотрелась вокруг.
– Пошел искать Калео. – Морган повернулся ко мне. – Расскажи, Фейт, как тебе Кауаи? Ну, не считая растянутой лодыжки.
– Очень красивый, – произнесла я. – Но… маленький.
– Слишком мал для тебя, – проговорила Налани, в ее тоне прозвучал едва заметный намек на вопрос.
– Слишком, – честно призналась я. – Я городская девушка, у меня это в крови.
– Никогда не знаешь, как все может измениться, – заметил Морган. – Когда мы с Эшем жили в Нью-Йорке, мне там не очень нравилось. Но меньше всего я мог себе представить, что приеду сюда и захочу остаться. – Он ласково улыбнулся жене. – С другой стороны, у меня появилась отличная мотивация.
– Я не знала, что ты жил с Эшером в Нью-Йорке.
– В штате, не в городе, – пояснил Морган. – Когда нам пришлось уехать из Норт-Бенда, Эш отыскал небольшое местечко в Элмсфорде, примерно в двадцати милях к северу от Манхэттена. – Он склонил голову набок. – Он не рассказывал тебе об этом?
– Нет, – осторожно проговорила я. – Только кое-какие обрывки. Может, нам не стоит…
– Конечно, он не сказал, – фыркнул Морган. – Он быстрее вырвет зуб, чем расскажет, что для меня сделал. Отец бросил нас, когда мы
