Эгоист - Дарья Белова
Он закрылся. Он тоже ранен. Кем-то.
– Ваш заказ, – официант раскладывает тарелки на стол и удаляется. За столиком вновь тишина, но она уже не сдавливает легкие, а вполне себе приятная. Может, и вовсе романтичная.
Я накалываю овощи на вилку, подглядывая из-под опущенных ресниц за Майком, который ловко справляется с пастой.
Желудок наполняется едой, но она лишь падает камнем. Я не чувствую вкуса, жую скорее рефлекторно, когда в голове повторяется наш недолгий диалог.
– И что дальше?
– Дальше… Кофе, – легко отвечает, пригвождая меня к месту своими глазами.
– Хорошо, – растягиваю губы.
Сердце громко марширует. Бьется в ребра, как молоток.
– Закажи мне. А я… Сейчас.
Поднимаюсь с места, прихватив клатч. Оборачиваюсь, только когда оказываюсь в середине зала, поймав довольный взгляд Марино. Конечно, поел, потрахался, сейчас еще эспрессо шлифанет и будет счастливым человеком.
– Разрешите попросить у вас листочек и ручку, – скрывшись за барной стойкой, прошу бармена. Парень обалдело уставился, но все-таки протягивает мне блокнот.
Пальцы не могут уверенно ухватиться на ручку. Меня немного потряхивает и будто бы холодно. В животе переворачиваются зажженные угли.
Пишу слова в столбик. Почерк ужасный. Очень хочется верить, что Майк разберет.
Улыбаюсь при этом немного по-шальному. Он же просил придумать, что же подарить? Пусть теперь гадает. А не догадается, значит, так и быть.
Не судьба.
– Вас не затруднит передать это тому парню? – показываю на скучающего Марино. Его руки на столе, и он не сидит в телефоне, как половина в этом ресторане.
Он ждет…
– Это же Майк…
– Да-да, он. Передадите?
– А вы?
– А мне срочно нужно бежать.
Пусть догоняет!
Смотрю, как официант подходит к нашему столику и отдает мою записку. Майк растерянно оглядывается и открывает сложенный лист.
Вот теперь можно идти. Не смогу посмотреть в его глаза сейчас. Слишком много сказано, слишком много сделано.
Марино бегло читает, складывает лист. Снова разворачивает и пробегается по строчкам. Понял? Нет? Дыхание на паузе, ноги в горячем желе утопают.
Вибрация в сумочке от звонка. Но я вижу, кто пытается до меня дозвониться. Майк стоит потерянный, немного злой, по сторонам смотрит. В другой руке теребит злосчастный лист с моим желанием. Безумным, эгоистичным, почти несбыточным.
Выхожу через черный вход. В такой запаре никто и не заметил.
На улице свежо. Совсем вылетело из головы, что нужно было бы прихватить из дома банальный пиджак. Высокие каблуки стучат по брусчатке. Увеличиваю темп и только спустя квартал решаюсь ответить на звонок. Марино же, не прекращая, названивал. Раз за разом, раз за разом!
Упрямый.
– Что это значит? Ты где?
– Далеко, – смеясь, отвечаю.
– Вернись! – требовательным голосом говорит. Да он ругается!
– Нет.
Спешу. Уже такси вижу, и нужно быстрее бы запрыгнуть внутрь.
– Я же найду тебя, знаешь? – усмехается, дышит шумно. Я слышу звуки улиц, сигналы машин, голоса.
Майк рядом, и я ускоряюсь.
– И пойму, что ты мне там начеркала. Слышишь?
Громкие сигналы клаксонов заставляют сощуриться и крутить головой по сторонам в поисках раздражающего элемента.
– Еще и с ошибками!
Пропускаю все мимо ушей, запрыгиваю, наконец, в такси.
– Пока, Майк, – говорю, заглушая удары сердца. Они разрывают меня, как тонкую тряпочку.
– Готовь свою задницу, поняла?
Боже, он это на всю улицу прокричал?
– По-ка, Майк…
Скидываю звонок, когда таксист проезжает мимо растерянного, взъерошенного Марино.
Глава 31. Майк
Май. Гран-при Монако. Гонка
Человек, сидящий напротив меня, мне не нравится. Я вообще не в восторге от таких журналистов, наподобие этого Леонардо Гатти, пусть он и выглядит довольно прилично. Наверное, научился вычислять профессионалов от тех, кто только мнит себя ими.
И его лицо кажется мне до боли знакомым. Но опять же, я вижу сотни журналистов за один Гран-при. Где их тут всех упомнишь?
– Хотелось бы уточнить по поводу вашей личной жизни… – спрашивает. При этом въелся в меня глазами, словно я последний кусок тирамису на земле. Ай-яй-яй!
– Это закрытая информация, – подтягиваю бокал с водой и выпиваю. Украдкой посматриваю на часы. Гатти следит за мной взглядом, следом прищуривается, и мне вдруг видится, что он кривится.
– Даже так? На одном из недавних интервью вы говорили, что ваше сердце было и остается свободным.
Лежащий на столе диктофон хочется разбить. Маленькая черная коробочка, а столько негатива вызывает.
Гатти со вдохом откидывается на спинку стула, вновь пробегаясь по мне недовольным взглядом.
– Эта тема закрыта, – тверже повторяю свой ответ.
Мне не хочется вообще никому говорить про жемчужинку. Не знаю… Это настолько личное, настолько мое, я впервые в жизни понимаю, что есть то, о чем я не имею ни малейшего желания рассказывать и делиться.
– Жаль, читателям нашего журнала было бы любопытно узнать. Особенно женской его части, – незавуалированно наседает.
Допиваю воду, ставлю на стол и поднимаюсь со своего стула.
Тяжелое чувство после интервью. Дело ли в вопросах, его взгляде и поведении или это просто мои наблюдения и ощущения? Вместо рукопожатий и пожеланий хорошего дня мы лишь кивнули друг другу.
Но мысль ополоснуться в душе перед тем, как ехать на трек, не покидает, а лишь усиливается с каждым шагом, пока выхожу из ресторана.
Сердце ускоряет свой темп, когда я подхожу к двери напротив моей. Улыбка разукрашивает лицо. Я уверен, что чувствую аромат ее духов и слышу ее голос.
Заношу руку, чтобы постучать…
И, сжав кулак, опускаю.
Наверняка жемчужина готовится. Губки там свои мажет, кремик в тело втирает. А если увижу ее такую, то не сдержусь.
У себя в номере по-быстрому ополаскиваюсь, натягиваю темно-серую футболку с эмблемой команды, запрыгиваю в джинсы. И мчу на трек.
Сегодня мы в Монако. Одна из самых сложных городских трасс. Кто-то ее обожает,
