Красавицы Бостона. Злодей - Л. Дж. Шэн
– Прекращай, – предупредила Белль рыжеволосую подругу. – Выделим этому придурку кредит доверия хотя бы на сегодняшний день.
– Ты права. – Сейлор потерла нос. – Извини, Перс.
Координатор мероприятия просунула голову в открытое окно.
– Все готово. Боже мой, Персефона, ты выглядишь как кинозвезда. Хантер ждет тебя у дверей церкви. Это ведь он отдает тебя замуж?
– Вообще-то, – пропела Белль, взяв меня под руку, – мы все будем отдавать ее замуж.
– Скрепя сердце, – рассмеялась Сейлор.
И вот я пошла к алтарю с толпой родных и подруг, чувствуя любовь, заботу и защиту.
Вот только не от мужчины, за которого выходила замуж.
После нескольких недель, в течение которых мы с Киллианом не виделись, его присутствие сразило меня, словно шаровой таран.
Все в нем, стоящем в смокинге перед священником, напоминало мне о том, почему я была так болезненно одержима им до встречи с Пакстоном.
Почему позабыть о нем было самым трудным, что мне доводилось делать в жизни.
Киллиан был высоким, мрачным и властным, источая неукротимую силу и обаяние, какое не купишь ни за какие деньги. Он смотрел прямо на меня, пока я шла к алтарю, сжимая букет мертвой хваткой. Группа начала играть «Прибытие королевы Шебы» Генделя. Гости встали, перешептываясь и тихо бормоча. Эшлинг была права. В церкви собрались сотни людей, и большинство из них были мне незнакомы.
И вот тогда меня осенило.
Киллиан не пренебрегал свадьбой.
Он попросту пренебрегал мной.
Он рассылал приглашения, продвигая представление о нем как о семейном человеке.
Этот мерзавец даже выбрал песню, под которую я пойду к алтарю.
Иными словами, он был вовлечен во все аспекты, которые имели для него значение, но я не входила в их число.
Мое сердце бешено колотилось в груди, а во рту пересохло от резкого привкуса шампанского.
Я посмотрела в его глаза с золотистыми крапинками. Он выглядел спокойным, безмятежным, совершенно невозмутимым.
«Он говорил тебе, что совсем не испытывает чувств? Для него это повод для гордости».
В мыслях снова прозвучал голос Сейлор.
Говорил. И не раз.
Но мне все равно хотелось отлупить его букетом и наорать на него, чтобы он почувствовал хоть что-то, пока произносит свои клятвы.
Я остановилась перед ним, уверенная, что отпечаток моего сердца виднелся через ткань платья каждый раз, когда оно билось о грудную клетку.
Священник Смит начал церемонию. Мой взгляд опустился к губам Киллиана, которые были слегка поджаты от недовольства.
Через несколько мгновений эти губы впервые сольются с моими.
Исполнится мечта восемнадцатилетней Перси.
И фарс для меня двадцатишестилетней.
Священник Смит закончил свою речь, затем замолчал и прокашлялся.
– Прежде чем мы продолжим, жених хочет сказать несколько слов.
В самом деле?
Меня еще никогда не тошнило так сильно, как в тот момент, когда Килл Фитцпатрик посмотрел на меня с непринужденной улыбкой и достал из нагрудного кармана белоснежную ленточку.
– Любовь – непостоянное чувство, моя милая Персефона. Случайное, ненадежное и склонное к переменам. Люди влюбляются и перестают любить по щелчку пальцев. Они разводятся. Изменяют. Становятся жертвами измен.
У меня глаза вылезли из орбит. Мой будущий муж вообще в курсе, что он находится в церкви? Отчасти я даже ожидала, что он вспыхнет пламенем прямо у меня на глазах, обернется темным дымом и спустится прямиком в ад, где ему самое место.
Килл начал уверенно и умело перевязывать лентой наши правые руки.
– Суть в том, что на любовь нельзя полагаться. Вот почему я намерен предложить тебе нечто гораздо более надежное. Обязательства, дружбу и преданность. Я обещаю защищать тебя любой ценой. – Он продолжил связывать теперь уже наши левые руки той же лентой, крепко соединяя нас вместе. Его слова звучали искренне, но сдержанно. Сухо, но отчего-то истинно. – Я никогда не откажусь от нас. Мы много раз будем влюбляться и переставать любить, но я обещаю, что всегда найду путь к тебе. Снова соединю нас вместе, даже если искушение разорвать нашу связь будет слишком велико. А когда будет казаться, что любовь где-то далеко… – Он прижался лбом к моему лбу, его губы касались моих губ. – Я принесу ее прямо к нам на порог.
Наши руки были крепко связаны вместе. Мы неотрывно смотрели друг на друга.
Слишком близко.
Слишком интимно.
Слишком открыто.
Наши гости смотрели во все глаза от шока и благоговения. Мой рот приоткрылся, в груди закружился поток восхищения, удивления и, что самое опасное, чистого блаженства.
– Очень… красиво. – Священник шумно выдохнул. Мы произнесли клятвы. Меня не вырвало, хотя желание было велико. – Я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту. Видит Бог, вам этого хочется, – хмыкнул он, и вся церковь разразилась диким смехом.
Киллиан дернул за наши связанные руки и рывком притянул меня к своему телу. Наклонился, и его некогда спокойные глаза насыщенного золотистого цвета обернулись тлеющей жидкой лавой. У меня перехватило дыхание, когда он прижался к моим губам с мучительным пылом и опустил наши ладони себе на грудь, переплетя пальцы. Его губы были властными, требовательными, а от ставшего уже знакомым аромата сухого кедра и древесной стружки у меня подкосились колени.
– Ответь на поцелуй, – прорычал он.
Киллиан поднял меня на ноги, потянув за наши связанные запястья. Я безвольно скользнула вдоль его тела, не в силах ничего предпринять от потрясения. Килл углубил поцелуй, поглощая меня, открывая рот и касаясь своим языком моего. Жест был намеренно грубым, пылким, сексуальным и незнакомым. Меня еще никогда так не целовали. Хлопки, свист и одобрительные возгласы заглушило охватившее меня раскаленное добела желание. Я забыла, где мы находились и что делали. Меня волновали лишь требовательные прикосновения его восхитительных губ и наши взбунтовавшиеся в унисон сердца, стучащие рядом друг с другом.
Я почувствовала его улыбку на моих губах, а потом он медленно отстранился. Расчетливо. Я моргнула, все еще одурманенная неожиданным поцелуем, кричавшим о том, о чем я не смела даже прошептать. Но стоило мне поднять взгляд, как он оказался все тем же холодным и отстраненным чудовищем.
Равнодушным, бесстрастным и совершенно недосягаемым.
Я неуверенно глянула на скамьи.
Весь задний ряд занимали фотографы, журналисты и операторы, снимавшие момент нежности, который мы разделили.
Речь.
Связывание рук.
Поцелуй.
Все это было не для меня. А для них. Все это – тщательно выстроенная ложь, призванная соответствовать новому образу Килла Фитцпатрика – любящего мужа. Изменившегося человека. Исправившегося злодея.
Я отшатнулась назад, выкручивая запястье вокруг тугого узла в попытке сбежать от него.
– Ну, ну, – прошептал
