Плюсы неразделенной любви - Бекки Алберталли
Да и в доме все совсем не так, как я ожидала. Не то чтобы я вообще чего-то ожидала. Наверное, смутно представляла, что будет как в кино: бир-понг, кега пива в углу и парни в поношенных бейсболках. Парней в поношенных бейсболках тут в самом деле много, однако в остальном подвал самый обычный: два футона[50] из «Икеи», куча стульев, настольный футбол, аэрохоккей и большая ударная установка; в приглушенном свете толпится куча народу с красными пластиковыми стаканчиками.
– Мина! – кричит кто-то.
Это девушка, которую я никогда раньше не видела. Безумно красивая – высокая, со смуглой кожей и широкими бедрами; на ней шикарное синее узорчатое платье. Она отталкивает ногой валяющееся на полу худи и идет к нам.
– Привет! Ты, наверное, Кэсси.
Это она мне.
– Ой, я…
– Я Кэсси, – говорит Кэсси.
– Это Самар, – представляет ее Мина.
– А, так это ты Самар, – удивляется Кэсси.
На какой планете я живу? Ни разу не слышала ни о какой Самар, но Кэсси приветствует ее как знаменитость. Меня это бесит. Ненавижу быть не в теме.
– О, тогда привет! Я тебя не знаю, – обращается ко мне Самар.
– Это Молли, – отвечает Кэсси без каких-либо объяснений. Просто Молли. Какая-то случайная девица.
– Парни здесь? – спрашивает Мина.
Самар кивает:
– Ага, Макс уже с кем-то мутит, а Уилл… Я же только что его видела. Он… – Самар вытягивает шею. – А, он рядом с бухлом. Можно было догадаться.
В конце комнаты стоит стол, полностью заставленный маленькими стеклянными бутылочками, пол-литровой колой и апельсиновым соком. А рядом – Уилл с идеально взъерошенными рыжими волосами, наливает себе спрайт. Мы идем к нему; как только он нас замечает, глаза его вспыхивают.
– Вы все-таки пришли! – Он хватает меня за руку. – Молли, давай я тебе налью. Чего хочешь?
– Э-э…
– Есть водка, Джек[51], ром… И, кажется, джин?
Я сомневаюсь.
– Наверное, ром?
Он смешивает ром и колу и протягивает мне стакан. И тут я понимаю, что Мина с Кэсси ушли. Растворились в толпе. Кто-то хочет налить себе выпивки, поэтому мы с Уиллом отходим в сторону, к футону. От волнения ноги у меня тяжелеют, хочется сесть, но, похоже, никто больше не сидит. Видимо, так не принято.
М-да, похоже, наедине с Уиллом мне непросто сохранять хладнокровие. Может, это влияние Эбби, но я чувствую: что-то может произойти. Произойти между нами – и я не о том, что я буду много краснеть и с черепашьей скоростью потягивать ром и колу.
– Не выношу эту музыку, – вздыхает Уилл.
– А кто играет?
– Не знаю. Maroon 5. Адам или как его.
– А, да. Адам.
Уилл улыбается во все зубы. В этом его фишка. Он умеет внушить чувство, что ты единственный важный человек на свете, а все остальные – просто фоновый шум. Уверена, не стоит принимать это на свой счет. Должно быть, все девушки в кругу его общения чувствуют подобное, хотя бы на мгновение.
А вообще мне очень сложно поверить, что все это происходит со мной на самом деле. Я на вечеринке в Бетесде. Кэсси куда-то запропастилась, и теперь я наедине с очень симпатичным парнем. Ладно, не совсем наедине, но почти что. Кажется, мы соприкасаемся лодыжками. Интересно, думают ли окружающие, что мы парочка? Я и Уилл. Очень волнительно.
Однако меня не покидает мысль, что сейчас я могла быть на «Средневековом безумии» с Ридом. Где-то в параллельной вселенной в эту самую секунду Молли держит в руках флакон – и да, я только что поняла, что флакон рифмуется со словом «дракон». И да, теперь я хочу сообщить об этом Риду. Но, наверное, не стоит писать Риду у Уилла перед носом.
– Ты, наверно, вся мокрая? – говорит Уилл, вырывая меня из задумчивости.
Он имеет в виду, что я вспотела в куртке, но я все равно краснею.
– Не знаю, куда деть куртку.
– Давай отнесу. – Он ставит стакан на журнальный столик.
– Не обязательно.
– Да нет, все в порядке. Я найду куда повесить.
Я расстегиваюсь. И кажется, что я раздеваюсь, как в кино.
– Мне нравится твое платье, – говорит Уилл, когда я отдаю ему куртку. – Классное.
– Спасибо. – Я даже не в силах поднять на него глаза.
– Скоро вернусь.
Я киваю. Но как только он уходит, мне становится до ужаса неловко. Я пью быстрее, а свободной рукой поправляю на себе одежду. Уилл может заметить бирку на куртке. Узнáет, какой у меня размер. Кажется, сердце сейчас выпрыгнет из груди, – в горле пульсирует, и я уже готова вдогонку бежать за Уиллом.
Но тут ко мне кто-то подходит. Незнакомый парень.
– Привет. Хочешь расскажу дикую историю? – спрашивает он так, как будто мы сто лет знакомы. Но я его в жизни не видела. Он довольно симпатичный – спортивный, с очень коротко подстриженными каштановыми волосами.
– Давай.
– Короче, были мы в одном городке, – начинает он. – Типа в Англии. И там вдоль улицы тупо стоит огромная каменная стена. Просто, блин, гигантская. В общем, мы тогда уже нормально нафигачились, и моему другу Джонсу приспичило.
Понятия не имею, кто такой Джонс и почему меня должны заботить его естественные потребности. Наверное, так на вечеринках все и происходит. Может, это какой-то алкогольный этикет, о котором я ничего не знаю.
– И вот он отливает на эту стену, как вдруг… – Он делает еще один глоток, а затем говорит: – Вот дерьмо.
– Что?
– Надо подлить. Тебе чего-нибудь взять?
Совершенно не понимаю, как надо действовать в таких ситуациях, но все же уверена, что не стоит позволять незнакомому парню мне наливать.
– Мне норм? – Мой ответ звучит как вопрос. Бесит.
– Без проблем, – говорит он. – Сперва закончу все-таки. Ну, короче, стоит там эта дебильная…
– Привет.
Я поднимаю взгляд. Уилл вернулся.
– Привет, чувак, – здоровается парень. Уилл смотрит на него, сощурившись. – А, так вы вместе?
– Да, – быстро отвечает Уилл.
У меня чуть сердце не останавливается.
– А, тогда ладно, понял. Нет проблем, – бормочет парень. – Ну, хорошего вечера.
Он залпом опрокидывает остатки выпивки и уже было уходит, но потом неожиданно поворачивается ко мне:
– Слушай, я должен это сказать. – Он касается моей руки. – Для толстушки ты просто роскошна.
Я впадаю в ступор.
– Это комплимент!
Смотрю ему в глаза и произношу:
– Да пошел ты.
Никогда никому так не грубила. По крайней мере вслух. Замечательное чувство. Сердце бьется как бешеное.
– Ого! Я не собираюсь… Фиг с ним. – Он выставляет вперед руки, словно пытается защититься, и протискивается
