Эгоист - Дарья Белова
– Вот, – протягивает их мне.
Все это время они были у него? Сжатые в руке?
Извращенец!
– Кружевные шортики? – спрашивает. Его голос мягкий, сливочный. Он продолжает ласкать между ног, и я с яростью выхватываю крошечную ткань.
Быстро их натягиваю, отвернувшись от Майка. Его наглый взгляд касается спины и кружит по голым ягодицам. Будто шлепает с удовольствием.
В ушах еще стоят наши стоны и мои ахи.
Тело запутано негой, и я не сразу попадаю в штанину. Почти падаю, когда Майк бросается мне помочь. Касание его руки на моем локте отрезвляет. Как током шибанули со всей силы и оставили задыхаться.
Когда я полностью одета, а на Майке лишь футболка с боксерами, решаюсь взглянуть на Марино. Силы откуда-то взялись. Наверное, потому что в одежде я не такая уязвимая и открытая.
А еще за дверью слышны голоса. Надеюсь, они не стали свидетелями нашего… Недоразумения?
– Таня? – окликает.
Первый раз по имени зовет. В его глазах то ли сожаление, то ли отчаяние.
Он же не будет кидать мне очередную тысячу евро? Если так, то в этот раз я засуну их ему в… И пересчитывать не буду.
Марино скользит затуманенным взглядом. Ухмыляется, но очень грустно. Глаза темнеют, а дыхание учащается. Сердце рвется обнять, признаться в чувствах, сказать что-то, что изменит все.
Но нитка на моих брюках занимает пальцы, а язык кажется засохшим рудиментом, от которого можно избавиться без последствий.
Не похоже, что Майк Марино собирается повторить свой смертельный номер. Может, деньги закончились?
Да и я стою. Жду.
– Ничего, – выдыхает. Расслабленным не выглядит. Скорее, выкованная статуя.
Выхожу, коротко кивнув, и тихо закрываю за собой дверь. Руки потряхивает до сих пор, а ноги передвигаются слабо. Готова рухнуть на ближайшую лавочку и уткнуться пусть в жесткую, но подушку.
Было хорошо. Очень хорошо. На вершине блаженства нет и сотой доли тех ощущений, что я испытывала, когда мы целовались, обнимались, трогали друг друга, дышали друг другом.
Внизу живота все это время приятно тлеют угли. Они согревают. А что будет, когда они потухнут? В первобытные времена огонь был важен. Он поддерживал жизнь племени, защищал от диких животных, дарил тепло. Вот сейчас чувствую, что я на грани. Еще минута, и наступит кромешная тьма и холод.
Это страшно. Страшно остаться одной.
Лечу обычным рейсом и дома оказываюсь глубокой ночью. По закону подлости мне достается место у прохода, а рядом – тучный вонючий англичанин. От еды отказываюсь. Меня мутит всю дорогу, в голове выстраиваю диалог за диалогами: что бы я еще сказала Марино, как бы ответила на его вопросы. Да и вообще линия моего поведения подвергается самой строгой критике.
Засыпаю с трудом. Мне снятся кошмары всю ночь, а открываю глаза, когда светит яркое солнце, жарящее прямо по моим векам.
Убираюсь на своих крошечных метрах, выхожу к лавке и покупаю овощей. Мысли крутятся вокруг Марино и его букета моркови. Он же здесь покупал? Продавец то и дело подмигивает и называет меня «bella perla».
Смущаюсь и заталкиваю торчащий баклажан поглубже в тряпичную сумку.
Мы в Сибири не улыбаемся так открыто и радушно. Это вызывает подозрение.
Вечером раздается звонок. Я подпрыгиваю с дивана и несусь к двери. Останавливаюсь на полпути, положа ладонь на сердце. Господи, как же оно колышется у меня в груди. Впору гвозди забивать.
Открываю и застываю в проеме. Пошевелиться боюсь, сделать вдох еще больше, не говоря уже о том, чтобы сказать смазанное «привет».
Марино опирается о косяк, чуть завалившись через порог. Как пьяный. И очень смешной. Волосы взъерошены, глаза… В них хмель и чего-то такое воздушное, отчего в солнечном сплетении шар раздувается. И улыбается Майк хитро.
– Тебе, – протягивает желтую розу, – сам выбирал.
– Ты в курсе, что желтый цвет к расставанию?
– Веришь в эту хрень?
Одна его нога уже на моей территории, другая сделает это вот-вот. А у меня оружия никакого нет против Майка Марино.
Веду плечами, забирая цветок. Опускаю нос в мягкие ароматные лепестки. Пахнет сладостью с кислинкой. Теперь у меня до конца жизни будут именно такие ассоциации с римским апрелем.
– Пройду? – поздно спрашивает.
– Ты уже здесь.
– Ой, правда?
Майк заключает меня в замок своих рук, и улыбка уплывает с его лица. Во взгляде решимость и тяжесть. Дышать забываю. Пульс чувствуется в подушечках пальцев, они даже вибрируют.
– Привет, жемчужинка.
Открываю рот, решаясь на рядовое приветствие, но не успеваю. Марино целовать начинает. Голодный гонщик!
Глава 29. Таня
– Ты какая-то неприветливая, – с чмоком отлипает от моих губ и смотрит с претензией, – я тебе розочку подарил.
В стену вдавливает, я пальцами чувствую ее шершавость.
– Спасибо, – опускаю взгляд, но все равно вижу его губы, которые то изгибаются в улыбке, то напрягаются и твердеют.
Майк не отходит от меня и продолжает наседать своей энергией.
Мир сужается до одной точки. Мы больше не говорим ни слова и просто тянемся друг к другу.
Привстаю на носочки, руками теснее обхватывая Майка за шею. Пальцами зарываюсь в русые волосы, чувствуя на них вечернюю прохладу Рима.
Одежда начинает гореть и доставлять дискомфорт. Кожа становится чувствительной к любым касаниям.
Надо прогнать непримиримого гонщика и вернуться в кровать. Но лихорадка настолько овладела телом, что я даю рукам Марино вольность, пока он изучает мои не самые модельные изгибы и шепчет что-то на итальянском.
Через каждую клетку проходит вибрация. А когда их тысячи, десятки тысяч или даже миллионы, я превращаюсь в одну большую мерцающую волну.
Майк подхватывает меня под бедра и несет в комнату на кровать. Хоть бы кроссовки снял!
Фанатично рассматривает мою грудь, которая пока еще в самом обычном спортивном топе. Сквозь ткань проглядывают соски, и он по очереди обводит их большим пальцем.
Часто моргаю, языком увлажняю губы. По венам растекаются ванильные реки, в животе огромный жужжащий обжигающей энергии, улей.
– Вообще-то, я на кофе зашел, – говорит.
Его
