Сравнять счет - Кендалл Райан
Когда я прибываю с двумя большими стаканчиками кофе и бумажным пакетом, Сара впускает меня с улыбкой. Я этого не заслуживаю. Я только что чертовски усложнил ей жизнь, но тихий голос внутри шепчет: «Она знала, на что идет, когда согласилась на это».
За кофе с рогаликами я слушаю, как она рассказывает о своем утре, о телефонных звонках, которые сделала, и о требованиях удалить видео. Я чувствую себя странно и как-то отстраненно, когда она описывает свои действия в роли моего адвоката… не любовницы и не одной из звезд домашнего порно.
– Мне жаль, что тебе пришлось работать все утро, – говорю я, замечая ее ноут на диване, а рядом с ним – стопку юридических подшивок.
Думаю, где-то в глубине души я знал, что лишь усложню ей жизнь, когда вернусь в нее. Но я не могу заставить себя пожалеть об этом. Не считая последних часов, эти несколько недель с ней были невероятными.
– Все в порядке. Не расстраивайся. Но, прошу, расскажи мне правду о вашей встрече, – говорит она, не донеся стаканчика кофе до губ и пристально взглянув на меня. – Было ужасно?
Я пихаю остаток недоеденного рогалика в пакет. Сегодня у меня нет аппетита.
– Денвер отозвал свое предложение, – кисло отвечаю я. Я так разочарован, потому что просрал свой шанс быть ближе к дедушке.
Сара склоняется ближе и кладет ладонь мне на бедро:
– О, Тедди. Мне так жаль.
Я пожимаю плечами:
– Я ему еще не звонил. Отчасти мне даже не хочется.
– Почему бы ему не переехать сюда. В Сиэтл?
Я поднимаю взгляд на нее и вижу в ее глазах смесь сочувствия и замешательства.
– Да, я хотел бы. Только надо уговорить его сначала. Когда я заговорил об этом в прошлом году, он довольно быстро отказался от этой идеи.
– Я тут, чтобы помочь, чем только смогу. Мы вместе в этом кошмаре.
Я этого не заслуживаю, но верю всему, что она сказала, и вцепляюсь в ее слова, как в спасательный круг.
Хотя в итоге я остаюсь на ночь, мы не занимаемся сексом. Мы вместе смотрим фильм, съедаем кучу всего на вынос и просто расслабляемся. Засыпая в ее постели, я впервые с начала последних событий чувствую умиротворение.
И все это благодаря ей.
Двенадцать минут самого разочаровывающего матча, в какой я когда-либо играл, и мои мысли сосредоточены на чем угодно, только не на льду. Я облажался на сбрасывании, и «Монреаль» завладел шайбой, в результате чего я несусь по льду. Ловлю взгляд Оуэна, он смотрит на меня вопросительно.
«Да, я знаю, чувак. Я сегодня не в форме».
Я делаю глубокий выдох и возвращаюсь к работе, отчаянно желая что-нибудь придумать до конца игры.
Я опускаю голову и играю изо всех сил. Сосредоточенность на игре – единственное, что заставляет меня чувствовать себя хоть отчасти нормально, когда на меня с трибун смотрит многотысячная толпа. Если я позволю себе думать о том, что эти люди, вероятно, видели меня голым, закончится тем, что я спрячусь в раздевалке.
Но я рад видеть, что мои товарищи по команде полны энергии. Перед игрой в раздевалке царило напряжение, как будто никто не знал, что мне сказать. Ну, был один комментарий, и, конечно же, от Ашера.
– Привет, кинозвезда, – бросил он, когда я вошел.
– Отвали, Ашер, – прорычал я.
– Кто снимался с тобой? – он лыбился, будто гордился мной или типа того.
– Не твое собачье дело, – рыкнул я, посмотрев ему прямо в глаза, провоцируя на дельнейшие подколки. – Хочешь еще что-то сказать?
Застигнутый врасплох Ашер поднял руки, сдаваясь:
– Понял. Остынь, чувак.
После этого наш капитан Грант оттащил меня в сторонку, взяв за плечо, и заверил, что это все скоро закончится и мне нужно просто сосредоточиться на игре.
Я кивнул, хмыкнул и принялся готовиться к игре, заклеивая клюшку скотчем, надевая защиту и делая все то дерьмо, которое, как я надеялся, заставит меня снова почувствовать себя нормальным членом команды. Я не хотел быть интернет-сенсацией. Я никогда не стремился к этому. Я хотел, чтобы меня знали благодаря моему мастерству на льду, а не мастерству в спальне.
То, что Ашер спрашивал о моей партнерше, вывело меня из себя. Никого это не касается, и до сих пор общественность не догадалась. Суть в том, что в нашем дебютном фильме тело Сары по большей части было скрыто моим, и хотя я ни в коем случае не эксгибиционист, если так я защитил ее, то я только за. Мне плевать, кто там видит мою задницу, если он не видит лица Сары.
Если отбросить драму в раздевалке, то, как только мы оказались на льду, играть стало так же естественно, как дышать. Теперь в круге сбрасывания я стою напротив парня по имени Сандерсон. Он ухмыляется мне, и я жду какого-нибудь идиотского комментария.
– Какое чудо, что ты тут этим вечером. Полмира видело этот жалкий отросток, который ты называешь членом.
Я не свожу глаз со льда, ожидая падения шайбы:
– Это твоя мама так сказала прошлой ночью?
Когда шайба падает, я беру контроль и ввожу ее в игру до того, как ее перехватят. Подвожу к сетке и бью, чертыхаясь, когда она летит мимо. Сандерсон пристально смотрит на меня, через прозрачное забрало, но молчит. После этой перепалки все идет наперекосяк.
Когда Сандерсон наносит удар Оуэну, я сильно бью его под ребра, просто чтоб гарантировать, что он так больше не поступит. Когда раздается свисток, я продолжаю толкаться, возвращаясь за добавкой.
В конце концов судья разнимает нас, и я хмуро откатываюсь в сторону, все еще чувствуя бурлящий адреналин.
К началу третьего периода игра идет вничью: один-один. Когда мы выходим на лед после второго перерыва, все понимают, что весь третий период будет напряженным.
Лучший бомбардир их команды посылает шайбу в ворота, но Оуэн ловит ее перчаткой. В следующем поединке я ищу возмездия, готовый на все, лишь бы найти его. Прокладываю себе путь вперед и ухожу в отрыв. Посылаю шайбу Джастину, который летит к сетке. Мы невероятно хорошо работаем вместе, пользуясь любой предоставленной возможностью.
Их вратарь отбивает шайбу. До конца периода остается десять минут.
Я качусь к скамейке запасных, наша вторая линия готова принять смену. Я беру бутылку воды и наблюдаю, как команда соперника бьет с дальней
