Книжный клуб на краю света - Фрида Шибек
Патрисия делает глубокий вдох. Не оставаться же ей в Юсшере навечно. У нее впереди чуть больше двух недель, потом отпуск закончится. Теперь понятно, что этого времени недостаточно. Она предпринимает буквально все возможное, пытаясь разузнать о Маделен. Переговорила со всеми пожилыми членами церковной общины, которых смогла найти, привлекла к поискам книжный клуб и даже связалась с полицией в Истаде, но все безрезультатно. Похоже, никто не знает ничего нового о том времени, когда исчезла сестра.
В груди нарастает паника. А вдруг человек, отправивший ей цепочку, вовсе не отсюда? Вдруг он или она находится совсем в другом месте? Не может же она обыскать всю страну.
Патрисия в смятении закрывает лицо ладонями. Она хочет найти сестру – ей необходимо знать, что именно произошло, но что еще предпринять, непонятно. К кому обратиться?
Патрисия медленно опускается на скамейку. Все кажется отчаянно безнадежным. Наверное, ей следовало бы сдаться. Может, цель этой поездки – принять невозможное? Но тут в голову приходят слова Моны. Есть способ, который она еще не опробовала. Возможно, сработает. Если Патрисия чему и научилась за последние тридцать лет, так это понимать горе, его беспощадное и парализующее воздействие, а еще осознала, что только тот, кто сам его испытал, способен понять другого.
Патрисии требуется всего пара секунд, чтобы сориентироваться, потом она встает и направляется обратно в деревню.
19
Суббота, 13 июня 1987 года
Маделен падает на кровать. Она всю неделю собиралась написать письмо Патрисии, но не успевала. Пришла настоящая жара, и они с Дезире пользуются каждой возможностью, чтобы сходить на пляж. Те вечера, когда нет занятий в кружке изучения Библии, они проводят на заливе. Соревнуются, кто первым рискнет окунуться, кто дальше проплывет и сколько раз сделает колесо по кромке воды, не потеряв равновесия.
Маделен берет лежащий у кровати толстый дневник в красной обложке. Под настроение она всегда, сколько себя помнит, записывала события и свои размышления; тонкие линованные листы бумаги и для письма прекрасно подходят.
Открыв замусоленную обложку, Маделен пролистывает дневник, пытаясь найти чистый лист, и, дойдя до него, тут же начинает писать.
Дорогая Патрисия!
Мне вас очень не хватает. Как дела, как младенец? Он ведь еще не родился? Обещай, что вы позвоните мне из роддома, мне не терпится узнать о новорожденном племяннике.
Как дела у Мэттью в садике? Он научился свистеть? Передай, что, если научится к моему возвращению, получит крутой подарок.
У меня все хорошо. Юсшер – замечательное место, мне бы очень хотелось когда-нибудь показать его вам.
Сейчас, когда прогрелась вода, я плаваю почти каждый день. Здесь все очень добры ко мне, и мы весело проводим время.
Дезире, моя соседка по комнате, – я писала о ней – не перестает удивлять меня. Она классная, но может сболтнуть что угодно. Иногда я переживаю, как бы Дезире чего не вытворила: не показала бы детям язык на занятии воскресной школы или не начала передразнивать жену пастора, но до сих пор в ответственные моменты она собиралась и вела себя адекватно.
Продолжаются мои беседы с пастором Линдбергом – разговоры с таким умным человеком захватывают. То, что он, несмотря на свою занятость, находит для меня время, – большая честь. Когда пастор спросил, не хочу ли я возглавить хор, у меня не было уверенности, что справлюсь, но пока все благополучно. Мы уже многое разучили и в воскресенье будем впервые петь в церкви. Я ужасно волнуюсь!
Кстати, как дела у пастора Харольда? Некоторое время тому назад я писала ему, но не получила ответа. Надеюсь, операция на колене прошла успешно? Должна признать, что мне его не хватает. Конечно, службы здесь очень познавательные, мы приносим большую пользу обществу, и приходская жизнь бьет ключом, но я бы не возражала, чтобы у меня оставалось немного больше времени для рефлексирования, как сказал бы пастор Харольд. Обещай мне, что передашь ему привет, как только встретишь.
Нам с Дезире пора готовиться к воскресной школе. Обними всех от меня. Люблю тебя, Майкла, Мэттью и младенца. Коровок тоже люблю, только не говори им, чтобы не зазнались.
Целую и обнимаю,
Маделен.
Маделен подносит карандаш ко рту и задумчиво грызет мягкую древесину. Это уже третье письмо домой, а ответа так и не было, и она волнуется: вдруг сестра все еще сердится на нее за отъезд?
Маленькая щепочка отстает от карандаша, и девушка отрывает ее. Маделен знает, что ситуация вокруг семейной фермы непроста. Когда умер отец, Майкл с Патрисией только успели обосноваться в Вашингтоне. Майкл устроился на временную ставку журналиста в «Вашингтон Пост», а Патрисия училась на юриста, но ради Маделен они вернулись в Мил Крик, чтобы младшая сестра могла закончить школу. Предполагалось, что она возьмет управление фермой на себя, как только почувствует себя в силах, но в последний год ее стремление уехать оттуда только нарастало, поэтому Маделен и подала заявку на практику в Юсшере. Она до сих пор помнит разочарование в глазах старшей сестры, когда та услышала о ее планах.
Аккуратно вырвав лист из дневника, Маделен складывает его и убирает в заранее подготовленный конверт. Она обещала Патрисии вернуться домой сразу по окончании года в Свободной церкви. Так выйдет лучше для всех: если хозяйство будет под ее присмотром, им не придется продавать дом детства, хотя в последнее время она начала фантазировать о других возможностях. Свободная церковь реализует проекты по всему миру, и Маделен втайне мечтает работать в одном из них. Вот бы поехать в Азию или Африку и поучаствовать в создании чего-то важного, с нуля. Ей не представить себе ничего более увлекательного.
Под задней обложкой красного дневника лежит старый мятый конверт. Достав его, Маделен смотрит на выведенный карандашом на обратной стороне адрес отправителя, и по лицу пробегает тень улыбки.
Когда Маделен была маленькой, семья переписывалась с ее бабушкой в Швеции. Они получали длинные письма о жизни в деревне в провинции Сконе, которые мама зачитывала вслух, а еще – маленькие книжечки в твердых обложках с детскими песнями на шведском языке.
Маделен помнит, как радовалась мать каждому письму из Швеции. Разрывая конверт, она прыгала, словно ребенок. Иногда, во время чтения вслух каких-нибудь бабушкиных описаний, глаза матери увлажнялись, и она говорила, что однажды свозит
