Вкус твоей любви - Саша Шу
Я по-прежнему равнодушно ловлю на себе мужские взгляды, обволакивающие меня в бассейне, в тренажёрном зале и на улице, но мне не хочется никого другого. Кроме одного. Я буквально заставляю себя не рыться в интернете, соцсетях и на разных порталах в поисках информации о Драгане. Стараюсь полностью сконцентрироваться на работе.
Выходит из печати свежий весенний номер Negusto, и я, как всегда с замиранием сердца открываю ещё пахнущий типографской краской и лаком номер. Потому что знаю, что сколько бы я не проверяла каждую статью и заметку, по миллиону раз перечитывая их, сколько бы раз это не делал вслед за мной корректор, всё равно какие-то мелкие ошибки умудряются пролезть на страницы, и гордо встают по своим местам, когда уже номер готов и отпечатан, и невозможно ничего исправить. Поэтому я так и любила всегда готовить, – вдруг понимаю я. Потому что если ты берёшь все ингредиенты строго по рецепту и следуешь ему, то получаешь неизменно прекрасный результат. Как в математике. Дважды два – это четыре. А стакан муки, стакан сахара и яйца – это всегда бисквит.
Но в этот раз я не вижу никаких опечаток и ошибок, но что-то явное и очевидное не даёт мне покоя… Пролистываю журнал, и наконец понимаю, в чём дело: везде под рекламными статьями, которые были написаны даже не мной, а кем-то из моих внештатных сотрудников, гордо красуется моё имя. Яна Гофман. Как знак качества. И под хвалебной слащавой заметкой о свежем и неизбитом вкусе новой вегетарианской сети Fresh Bowl, и под ординарным материалом о посредственном резиновом сыре La Parisienne, который я согласилась поставить в номер только по очень хорошей цене без скидок, и под опусом об успехах отечественных виноделов, разливающих отвратительное столовое пойло Bon Rose по цене дорогого марочного вина.
– Что это такое?! – выхожу я из своего кабинета, потрясая журналом над склонёнными над мониторами головами моих коллег. – Кто-нибудь знает, что это такое? – ещё раз спрашиваю я их, и по пустым непонимающим лицам мне ясно, что никто ни за что не отвечает. – Глеб, – наконец-то я соображаю, где искать концы, обращаясь к нашему дизайнеру: – Почему после моей подписи в печать в журнал внесли изменения?! – нависаю я над ним.
– После тебя Миша просил сделать ещё кое-какие правки, – равнодушно пожимает плечами он в ответ. – Я и сделал.
– Отлично, – уже стучу я каблуками по ламинату, и будь моя воля, я бы вонзила эти каблуки Мише куда-нибудь в мягкое местечко. Впрочем, это я и собираюсь сделать. – Какого хрена?! – врываюсь я к нему в кабинет, где он сидит перед монитором, и, судя по его расслабленному виду, явно не занимается сейчас важными стратегическими вопросами.
– О, Яна, привет, – растягивает он рот в широкой чеширской улыбке. – У меня для нас всех отличные новости. Мы растём, – не даёт он мне вставить и слова. – Помнишь, что я тебе обещал, что наш проект выстрелит, когда ты только раздумывала, идти к нам или нет?
– Ну так он и выстрелил, Миша, – сажусь я напротив.
– Именно! – соглашается мой начальник. – А зачем вообще нужны стартапы?
– Чтобы делать то, что никто не делал до тебя? – делаю я предположение.
– Умничка! А для чего? – с видом мудреца вопрошает сладкоречивый Миша. И сам себе отвечает: – Чтобы заработать много денег!
– А разве мы зарабатываем недостаточно денег? – меня уже начинает утомлять этот дурацкий допрос.
– Так ведь всегда можно сделать ещё больше! – как младенцу разжёвывает мне Миша. – И хочу тебе сообщить первой, что мы на пороге того, чтобы заработать офигенно много. Просто до хрена! – с удовлетворением произносит Миша, и выглядит он сейчас так, как-будто испытал оргазм. Хотя, возможно, и испытал, кто его знает, от чего он обычно испытывает оргазмы?
– Миша, ты продался, – устало соглашаюсь я с ним, в то время как он поднимается и, наклонившись, торжественно расцеловывает меня в обе щеки. – Но ведь это всё шито белыми нитками, и обманывая народ, так долго на этом не проедешь.
– Какая ты всё-таки наивная, Яна, – умиляется мне Михаил, присаживаясь на краешек стола, и глядя меня по голове, как ребёнка. – Это же обычная стандартная схема: сначала ты рвешь жопку для того, чтобы завоевать доверие и всеобщую любовь, а потом это доверие и всеобщая любовь уже работают на тебя. Это же очевидные вещи.
– А я думала, что доверие и любовь не продаются, – смотрю я на него снизу вверх, и Миша лишь укоризненно качает головой, словно я сморозила какую-то глупость. Хотя, видимо, сморозила. – По крайней мере, ты отлично справляешься с тем, чтобы продавать моё имя и авторитетное мнение, – добавляю я, раскрывая перед ним журнал с моей подписью под статьёй.
– Яна, ты что-то путаешь, – вкрадчиво начинает мой приятель. – Здесь нет твоего личного авторитетного мнения. Есть мнение нанятого работника, который получает деньги от работодателя. А в нашем случае, это проект Negusto. И наш с тобой владелец может вставлять в своей проект имена всех своих сотрудников, которые заключили с ним договор. Всё прописано в контракте. Перечитай, – спокойно объясняет мне Миша. – Но это не важно, скоро у нас будет ещё больше денег, не переживай, – успокаивает он меня, как будто я пришла требовать у него повышения.
У меня тренькает телефон, отвлекая от этой увлекательной беседы, о которой я мгновенно забываю, прочитав всплывающее сообщение: «Сегодня приходи на концерт моего ансамбля в 23.00 в «Китайский лётчик Джао Да».
Я чувствую себя безнадёжной старухой, когда
