Летняя работа - Лиззи Дент
Не знаю, зачем я это сказала. Так говорят люди. На самом деле, я не против холода. Я создана для него. Я ненавижу, когда слишком жарко, и загар на моей бледной коже ложится красными пятнами. Однажды я поехала с Хизер в Мадрид в разгар лета и провела три дня в своей комнате с закрытыми жалюзи, смотря «Чокнутую бывшую»[23] серию за серией и выходя только позавтракать и полюбоваться на закаты. После этого мы больше никогда не ездили вместе в отпуск.
– К этому привыкаешь. – Тон Джеймса немного обиженный.
– Люди говорят, что можно привыкнуть ко всему, – вылетает у меня изо рта. Он ничего не отвечает, я добавляю, чтобы прервать молчание: – Мы встречаемся с кем-нибудь еще?
– Нет, все, только эти двое сегодня утром. В любом случае, нам нужно вернуться к обеду.
Он говорит чуть отрывисто, и мне становится не по себе. Я хочу сказать ему, что люблю лучи солнца на лице, когда воздух прохладный, что влюбилась в Скай, и в порт, и в маленький замок с арочным мостом, но не уверена, что это прозвучит искренне.
– Хорошо. – Я следую за ним к машине.
Я оглядываюсь через плечо на красочный маленький порт Портри и глубоко вдыхаю этот соленый воздух с запахом рыбы. Затем останавливаюсь, достаю телефон и быстро делаю пару снимков гавани по дороге. Жаль, что нельзя выложить их в Интернет, но во всяком случае они останутся у меня на память. Потом спешу за Джеймсом, который уже сидит в машине.
– Извини, я фотографировала. – Я кладу пальто на заднее сиденье.
– Значит, не все так плохо. – Он смотрит на меня так, словно выиграл спор.
Затем он ищет глазами мои глаза. Я не отвечаю – не могу найти слов, – но улыбаюсь, а потом смотрю в пол.
Через минуту он захлопывает багажник и идет к водительскому месту, мы оба садимся в машину и почти синхронно пристегиваем ремни.
На обратном пути в машине ощущается странное напряжение. Это то же напряжение, что и в первую ночь, или нет? Возможно, я все нафантазировала. Для напряжения всегда нужны двое? Или его можно создать в собственной голове без посторонней помощи?
Джеймс наклоняется вперед, чтобы включить радио, а мы проезжаем мост Скай и возвращаемся по главной дороге в сторону отеля.
Я не хочу говорить о ресторане, потому что как только мы заговорим о нем, я снова стану Хизер, но помню, что мы должны были обсудить вечер Винного общества.
– Винное общество, – быстро бормочу я.
– Черт, да, – отвечает он. – Нам нужно придумать тему.
– Как насчет британских вин? – Я вспоминаю Винную премию. Это буквально единственное, что я знаю о британских винах: у них есть награды, и они сейчас в моде.
– Британские вина?
– Да, они сейчас в почете.
– Я знаю, знаю, – говорит он, быстро оглядываясь на меня, видимо, чтобы удостовериться, что я говорю серьезно, – ну, с меню у нас сложностей не будет.
– Я знаю, что много на себя беру. Но это отличная идея, правда же? – Я вспоминаю слова Ирен о том, что мне не хватает уверенности в себе. – Мы могли бы сделать что-то вроде уличной вечеринки, понимаешь? Какие-нибудь милые украшения в зоне бара. Сосиски в тесте для гурманов или что-то в таком духе. А на десерт какой-нибудь выпендрежный трайфл?
Джеймс смеется, а я съеживаюсь. Я сказала что-то глупое, но не знаю, что именно.
– Что?
– Это должно быть изысканно, – медленно произносит он. – Но почему бы не повеселиться в процессе. Сделать уличную вечеринку, достойную звезды Мишлен. Я имею в виду, что в основном мы проводим вечера каберне или вин долины Вахау или что-то в этом роде, – продолжает он, – но твоя идея игривая. Для нее весело будет готовить еду, это точно.
– Тебе нравится идея?
– Я считаю, это интересно.
– Но ведь есть и «но»?
– Дело в Расселе. Его нужно убедить, а у него определенно есть свои мысли. По поводу всего.
– Предоставь Рассела мне, – уверенно говорю я. – Конечно, если ты думаешь, что это может сработать.
– Я считаю, что это может сработать. Я считаю, что это прикольно. Очень в твоем стиле.
– В моем стиле? – Я пытаюсь выудить, что он думает обо мне. Люблю узнавать, какой меня видят другие люди, ведь мне так трудно оценить себя самой.
– Ну… неожиданное всегда в твоем стиле, – продолжает он, и мы еще немного едем в тишине, пока я наслаждаюсь этим сомнительным комплиментом.
– Я влюбилась в Скай, – переспрашиваю я.
– Правда? – переспрашивает он, переключая передачу, пока мы быстро выходим из крутого поворота, и его слегка заносит. Я хватаюсь за подлокотник и пытаюсь скрыть свой страх, глядя в окно, но машина тут же замедляет ход.
– Да, – отвечаю я, задыхаясь.
– Отлично! – Я украдкой смотрю на его лицо. Хотя мы уже на очередном повороте, он тоже бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем повернуть обратно на дорогу.
Потом снова смотрит на меня, и я краснею.
И как раз в тот момент, когда я думаю, что он почти идеален, по радио звучит Фил Коллинз, и Джеймс делает громче. Хотя, возможно, я могу простить ему это.
Полдень еще не наступил, когда мы сворачиваем на ветреную лесную дорогу, ведущую к отелю, но я не хочу, чтобы поездка заканчивалась. В тишине мне обычно неуютно. Меня мучает страх, если никто ничего не говорит. Нервное опасение, что скоро случится что-то плохое. Молчат потому, что думают о чем-то, о чем не хотят говорить. И хотя я понимаю, что это ужасно эгоцентрично, я не могу не беспокоиться, что они думают обо мне. Так было и в детстве; моя мама была мастером зловещего молчания.
Я знала, что это способ отгородиться от людей. Не подпускать меня. Не давать мне задавать вопросы типа «Куда делся телевизор?» или «Почему в заборе перед домом дыра?» Молчание держало меня подальше от кухни, где она копошилась, убирая улики, скрывая правду.
– Молчать легче, чем объяснять, что случилось что-то плохое, – шепнула мне двенадцатилетняя Хизер, когда мы отправились в одно из наших бесконечных субботних путешествий с карманами, набитыми деньгами. В деньгах не было недостатка, когда отцу было особенно плох, или их вообще не было, когда ему становилось лучше. Я называла их «деньгами на отвали».
Но сейчас – когда мы едем, и я смотрю на холмы с одной стороны и темную воду с другой – это совсем другое молчание.
Глава 14
Мы останавливаемся перед коттеджем,
