Предатель - Эль Кеннеди
– Скучный. – Снова смотрю на Мишель. – Так вот, знаете, сколько раз за эти двенадцать лет он видел, как я играю? Попробуйте угадать. Вместе посмеемся.
– Хватит, Феннели. – Папа утирает рот и швыряет салфетку на стол с такой силой, что бокалы вздрагивают.
– Ой, – вдруг светлеет Мишель так, словно только что решила проблемы мирового голода. – Милый, прогуляться не хочешь?
Эр Джей уже встает.
– Отличная идея.
Мать с сыном практически сразу бегут к выходу, и я не могу их в этом винить. Если бы мне хватило мозгов, я бы выпрыгнул из машины по дороге сюда.
– Доволен? – ворчливо спрашивает отец с того конца стола.
Я равнодушно пожимаю плечами.
– Предупреждал же, что это плохая идея.
– Напился и позоришься.
– Я в здравом уме. И мы оба знаем, что тебя сейчас волнует только твоя репутация.
Папа качает головой, и его глаза становятся несчастными.
– Ну хорошо, Фенн. Ты ясно дал понять, что не собираешься давать нашей новой семье шанс.
У меня была семья. Она умерла. А он залез в ракушку и отвернулся от меня на целых семь лет.
Отодвинув тарелку, он облокачивается о стол.
– Мы можем поговорить о том, что тебя беспокоит? Мишель говорит, ты сказал Эр Джею, будто я о тебе не забочусь.
– Нет. Я сказал, что тебе абсолютно насрать на меня, и это не изменится, даже если тебе бы заплатили.
Кажется, он ошарашен тем, что я говорю это вслух, а уж тем более ему в лицо. Сам виноват. Головой надо было думать, прежде чем оставлять сына в компании полбутылки дешевого шампанского, а потом пытаться открыть чемодан с семейной травмой.
– Да как ты вообще можешь так думать? – Его лицо становится еще более натянутым. – Ты же мой сын. С того дня, как ты родился, меня вообще больше ничего не волновало.
– Вау. Чувак. Я впечатлен, что ты это произнес, не заржав.
– Как еще я могу убедить тебя в обратном? Я же здесь, разве нет?
– Ну да, теперь, когда у тебя появилась новая расфуфыренная жена-стюардесса, ты пытаешься впечатлить ее, чтобы не ударить в грязь лицом. Мать твою, пап, ты что, сам не понимаешь, что это еще хуже?
– Мишель была с тобой исключительно добра. Если бы твоя мать…
– Нет. – Бросаю салфетку на стол и сам не замечаю, как наставляю на отца столовый нож. – Не смей даже упоминать ее своим грязным ртом.
– Фенн!
Да пофиг. Уронив нож, я тянусь за бутылкой шампанского на другом конце стола, но папа хватает ее первым и пытается сбагрить появившемуся рядом официанту.
– Я заберу, – говорю я официанту.
– Нет, Фенн. Сядь, – приказывает Дэвид.
– Нет уж. Мы с моим новым приятелем, пожалуй, пойдем накидаемся на парковке, если ты не против.
Обескураженный официант смотрит на моего отца. Мы втроем держимся за одну бутылку.
– Не думаю, что мне можно…
– Не парься.
Дернув за бутылку, я забираю ее с собой, выбегая из ресторана.
Глава 18
Кейси
Уже полночь, а я никак не могу уснуть. Впрочем, ничего нового. После аварии я не могла спать больше десяти минут подряд, а уж о рекомендованных восьми часах не приходилось и мечтать. Потом мне стало лучше, и спать я стала больше. Три часа. Пять. Шесть. Постепенно я начала проводить целую ночь без кошмаров. Плохие сны до сих пор иногда приходят, просто не так часто. И засыпать стало гораздо легче.
Пока Фенн не разбил мое сердце на части.
Уже прошла неделя с тех пор, как я узнала правду, и на этой неделе я спала хорошо если по паре часов за ночь. Поэтому, когда Бо подползает к кровати и начинает скулить, сна у меня ни в одном глазу.
Отрываюсь от светящегося экрана телефона, на котором бездумно листаю сайт со сплетнями о знаменитостях.
– Что такое, дружок?
Опять скулит и смотрит на меня жалобными глазами.
– Погулять надо?
Услышав слово «погулять», Бо торопливо уносится к двери комнаты.
Поднимаюсь с кровати и встаю босыми ногами на холодный деревянный пол. Потом натягиваю пару носков, хватаю длинный кардиган и запихиваю телефон в нагрудный карман.
Выйдя в темный коридор, я взвизгиваю от неожиданности, наткнувшись на бродящую в темноте Пенни. Бо уже ссыпался вниз по лестнице.
– Солнышко? – на шум выходит из комнаты папа. Протерев глаза, он обеспокоенно смотрит на меня. – Все в порядке?
– В полном, – заверяю я. – Выведу собак ненадолго. Бо меня разбудил. – Привираю, якобы спала, потому что если папа заподозрит, что у меня опять бессонница, то отправит меня обратно к мозгоправу.
– Не забудь сигнализацию заново включить, когда вернешься.
– Не забуду, – обещаю я и иду вниз, обуваться.
На улице прохладный октябрьский воздух пробирает меня дрожью, и я бреду вслед за собаками, которые кидаются к заслону деревьев. Они оба стесняются и не могут делать свои дела, пока не спрячутся. За что я им, в принципе, благодарна.
Запрокинув голову назад, смотрю на чистое ночное небо и ищу глазами луну. Она еще не полная, но уже почти. Уф. Не люблю полнолуние. Почему-то оно делает меня раздражительной. Прямо сейчас, впрочем, в этом больше виновато жужжание моего телефона в кармане – только один человек пишет мне так поздно.
Ну конечно же, это Фенн.
Фенн: Не могу уснуть. Слишком скучаю.
Дыхание перехватывает, глаза начинает жечь. Ну почему он не может оставить меня в покое? Почему я не могу его заблокировать? Уже раз десять нажимала на кнопку – и неслась возвращать все обратно уже через несколько минут.
Не готова его отпускать, но и видеть его не хочу. Мое бедное сердце устало и не поспевает за мной.
Дрожащими пальцами набираю ответ.
Я: Отстань от меня уже.
Фенн: Мой батя и мама Эр Джея заявились вчера на обед. Я накидался и устроил скандал.
Я: Не волнует.
Ставлю телефон на беззвучный и запихиваю его обратно в карман. Свищу в сторону деревьев, но ни Бо, ни Пенни ко мне не выбегают. Черт подери. Надеюсь, они не гоняются за какой-нибудь несчастной белкой, которой не повезло проснуться посреди ночи.
Опять свищу. Собак так и не видно, так что, тихо выругавшись, я иду в лес. Внезапно включается фонарь с датчиком движения, пугая и ослепляя меня. Перед глазами еще долго скачут черные точки, пока я виляю между деревьев и сминаю под подошвами хрустящие листья.
– Ребята, – настороженно зову я. – Ко мне.
Ноль ответа.
– Богом клянусь, – рычу я в темноту, –
