Дьявола не существует - Софи Ларк
Это тоже был мой любимый. В каком-то смысле Мара вдохновила этот дизайн. Ее энтузиазм побудил меня построить модель, чтобы я мог привезти ее в Йорк сегодня днем, прямо перед крайним сроком.
Я обсуждал, хочу ли я вообще войти. Мне до сих пор не нравится идея передать строительство на аутсорсинг.
Я добавляю немного коричневого на грудку малиновки, приглушая оранжевый, пока он почти не совпадет с краями лепестков роз.
Мара изучает мою работу.
- Так лучше, — соглашается она.
Наши головы близко друг к другу, рассматривая холст.
Неосознанно рука Мары скользит в мою. Я поворачиваюсь губами к ее шее, целуя ее в место соединения плеч. От ее запаха, пропитанного скипидаром, у меня кружится голова.
- Хочешь прийти посмотреть на модель? - Я спрашиваю ее.
- Конечно!
Она опускает кисти в кастрюлю с растворителем, чтобы они намочились, и вытирает руки тряпкой. Моя собственная рука испачкана краской в том месте, где она меня касалась. Вместо того, чтобы мыть его, я позволила пыльно-розовой полоске высохнуть на коже.
Мара следует за мной по коридору в студию, которую я использую, на том же этаже. Мне это нравится не так сильно, как мое личное пространство, но иногда полезно внести изменения. Есть что-то заряжающее энергией в постоянной суете людей в этом здании – свист чайника Сони, фыркающий смех Дженис и стук музыки Мары, доносившийся из-под ее двери. Болтовня других художников, встречающихся у лестницы.
— Разве офицер Хоукс не придет поговорить с тобой сегодня? — спрашивает Мара.
— Ох, черт, я забыл об этом.
Я раздумываю, стоит ли мне сказать Соне, чтобы она отменила встречу. Я не хочу тратить и десяти минут на разговоры с ним. С другой стороны, было бы глупо упустить возможность понаблюдать за сыщиком, пока он меня допрашивает.
Я распахиваю дверь в свою студию, которая занимает половину этажа на противоположном от Мары конце здания.
Наши студии одинаково светлые и залитые солнцем, но на самом деле вид из Мары лучше. Ее окна выходят на парк, а я смотрю на оживленный перекресток улиц Клэй и Штайнер. Это не имеет значения — я здесь ради вида на коридор.
Мара подходит прямо к модели, не дожидаясь, пока я закрою за нами дверь.
- Это будет невероятно, — выдыхает она.
Она смотрит вниз на черный стеклянный лабиринт. Гладкие, прозрачные стены будут глянцевыми и отражающими свет. Лабиринт включает в себя дюжину маршрутов, но только один проведет вас до конца. Правильный путь скрыт внутри стен. Отверстия можно найти, только встав под прямым углом или проведя руками по темному стеклу, чтобы почувствовать, где оно разбивается.
- Надеюсь, они выберут твой дизайн, — говорит она. - Я хочу увидеть это построенным.
— Я тоже, — признаюсь я.
Мара смотрит мне в лицо, ее глаза сияют от волнения.
- Они это сделают. Они выберут тебя.
Я, наверное, мог бы силой заставить Йорка это сделать, но не буду. Мое искусство — единственная область, которой я не манипулирую. Моя работа будет жить или умрет сама по себе.
В кармане у меня гудит телефон, приходит сообщение от Сони:
Полицейский здесь.
Он приходит рано, и это раздражает даже больше, чем опоздание.
Я кладу телефон обратно в карман.
— Мне нужно поговорить с Хоуксом, — говорю я.
- Должна ли я придти? — спрашивает Мара с напряженным выражением лица.
— Не нужно, я разберусь с этим. Продолжать работать.
Офицер Хоукс ждет внизу, рядом со столом Дженис. Он не ведущий детектив по этому делу — это старший офицер по имени Поттс. Но, согласно моим источникам, у полиции Сан-Франциско яйца на лице от всех молодых женских тел, скопившихся на их пляжах. Есть хороший шанс, что Поттс вот-вот получит увольнение, а Хоукс получит повышение. Факт, о котором он, вероятно, хорошо осведомлен.
Вот почему он здесь, в моей студии, раскапывая все возможные зацепки.
Я останавливаюсь у подножия лестницы, рассматривая его, прежде чем выйти в поле зрения.
Когда он брал интервью у Мары, он был одет в стандартную военно-морскую форму с золотым значком на груди.
Сегодня он одет в штатскую одежду — рубашку на пуговицах, брюки и спортивную куртку. Это может означать, что он не при исполнении служебных обязанностей. Или просто пытается меня успокоить, пытаясь заставить меня думать, что эта встреча — формальность, а не интервью.
В простой коричневой куртке и очках Бадди Холли он немного похож на профессора. Его выдает только стрижка — слишком свежая, слишком короткая и слишком президентская. Наш мальчик Хоукс амбициозен. Это стрижка человека, который очень хочет своего повышения.
Он был вежлив с Марой, когда брал у нее интервью. А это значит, что мне не придется выслеживать его в нерабочее время. По крайней мере, пока нет.
Я выхожу в вестибюль и направляюсь к нему.
- Офицер Хоукс.
- Мистер. Блэквелл.
Он протягивает руку для пожатия.
Иногда я не пожимаю руки, иногда пожимаю. Это зависит от того, какую реакцию я хочу вызвать.
В данном случае я беру протянутую руку. Встряска Хоука сильная, почти агрессивная. Он пристально смотрит на меня сквозь прозрачные линзы своих очков.
Я сохраняю выражение лица спокойным и расслабленным. Я уже показывал Хоуксу зубы, когда он запер Мару в комнате для допросов. Сегодня я весь из вежливости.
- Мы можем поговорить здесь», — говорю я, ведя его в конференц-зал на первом этаже. Я не собираюсь позволять Хоуксу проникать глубже в здание.
— Мара тоже здесь? — любезно спрашивает Хоукс.
- У нее студия на четвертом этаже.
Это не совсем ответ, что также отмечает Хоукс, его глаза слегка метнулись к потолку, прежде чем снова остановиться на моем лице.
— Я слышал, что она теперь живет с тобой.
- Это верно.
— Как долго вы встречаетесь?
- Трудно установить временные рамки для этих вещей. Вы знаете, насколько нематериальными могут быть отношения. Мир искусства тесен. Мы уже какое-то время находимся в одном круге, вращаясь вокруг друг друга.
Я уклоняюсь намеренно. Я не говорю ничего, что можно было бы опровергнуть или доказать. Хоукс тоже это замечает, но меня это не волнует. Я хочу его разозлить. Я хочу подтолкнуть его раскрыть свои карты.
Я указываю на стол в конференц-зале с ассортиментом современных стульев середины века, намеренно разрозненных. Хоукс садится прямо напротив меня.
Он не делает заметок, но я не сомневаюсь, что он запомнит
