Эгоист - Дарья Белова
Мой взгляд то и дело останавливается на гонщике. Он стал больше? Шире в плечах, сильнее? Это невозможно. Парни следят за своим весом пристальней, чем модели на подиуме. Это банальная иллюзия.
– Как у тебя дела? – с особой интонацией спрашивает. Наконец-то Майк обращает на меня свое внимание, поглаживая нахальным взглядом всю меня. Температура за нашим столиком меняется. Дождь и прохлада за стенами отеля не кажется мне проблемой. Проблема сейчас между нами, она в нас.
Я просматриваю меню и ни черта не вижу. Да и не хочу ничего заказывать.
– После интервью у тебя съемки разных роликов для соцсетей с другими пилотами, – монотонно продолжаю, – это займет часа два, не меньше.
Меня разрывает изнутри, но внешне я остаюсь на редкость спокойной.
– Меня просили не говорить, что вас ждет, но если тебе любопытно, я готова уточнить.
– Кажется, я спросил, как у тебя дела, – с неким наездом спрашивает. Чашка с эспрессо со звоном опускается на крошечное блюдце. Китайский фарфор еще никогда не встречал нелюбви к себе.
Поднимаем оба взгляды и встречаемся на полпути. Меня пронзает, как стрелой, его спесь, которая душит тонкой удавкой, сама бью Марино своим наигранным равнодушием.
Мы же и не общались после того, как Майк увидел нас с Алексом обнимающимися. Со стороны могло показаться, что Эдер собрался меня поцеловать, но это не так. Объяснять что-то было глупо. Или Майк думал, я буду оправдываться? Только не я. А сам Марино отвесил злобный кивок и ушел. Улетел.
На этом все. Даже морковь в холодильнике завяла на следующий день. Выкинуть рука не поднялась. Так и лежит, как напоминание, что все в нашей жизни проходит и увядает.
– Может, мне уволиться? – сжимая салфетку в руках под столом, спрашиваю.
– Может.
Его спокойствие бьет под дых без всякой жалости.
– К Эдеру пойдешь? Вы же с ним… – потирает два указательных пальца между собой.
Я краснею. Не от стыда, а от возмущения. Потом вспоминаю, что сама пустила его по неверному следу.
Но неужели он такой слепой, что не видит: между мной и Алексом ничего не было и не будет? Мы разные, мы настолько далеки друг от друга, что нам светит разве только искренние пожелания с Рождеством по почте.
Майк больше не улыбается. Он сверлит меня взглядом и будто бы… Ненавидит. Комната вращаться начинает, стены сужаться. Это самое ужасное чувство, которое можно испытывать рядом с человеком, который так много оставил внутри.
– Хорошо, – хлопаю ладонями по бедрам, поднимаясь с места. – Я увольняюсь. Не могу тебя видеть каждый день.
– Мне казалось, я ничего такой, – ухмыляется, но делает это с ядом. Впрыскивает его в каждый свой выдох, каждое слово и движение. – Девчонки тают. Одну тебя что-то не устраивает, Та-ня.
Из-за прерывистого дыхания начинает покалывать сердце. Мы все ждем дальнейших фраз от другого. Я молчу, вспоминая его губы на своих, Майк… Не знаю, что у него на уме, но явно ничего хорошего.
– Придурок.
Майк тоже встает с удобного дивана. Несколько пар глаз прикованы к нам. И хорошо, что отель закрывают для участников чемпионата и их команд. Иначе наутро были бы очень интересные заголовки.
– Ну давай, – раскрывает руки. Почти объятия. – Нам обещают дождевую гонку. В стену влететь на этот раз будет раз плюнуть. Жги, жемчужинка! Страх как хочется услышать новую порцию проклятий.
– Снова придурок! – выкрикиваю, смятую салфетку в него кидаю. Она, понятное дело, не долетает. Марино смеется озлобленно, а потом резко прекращает и становится серьезным. Замученным и уставшим. Как я.
– Проваливай. Или желай удачи Алексу. А меня, – запинается. Облизывает губы и пятерней волосы назад прочесывает, – а меня оставь в покое.
Я делаю вдох, который раздирает горло от сухости, и ногтями врезаюсь в свою же ладонь.
Так сложно открываться и говорить правду.
– Между мной и Алексом…
– Не интересует! – грубо отшивает и отворачивается спиной.
Скольжу взглядом по нашим свидетелям. Стыд-то какой. Они же все здесь знают и меня, и Эдера. Но до жгучего желания хочется, чтобы меня услышал и понял только один человек.
– Майк, – шепчу, зову.
Руку кладу на его плечо, чувствую огромную силу. Правда, Майка потряхивает. Настоящая лихорадка. Он разворачивается резко, как будто его кто-то укусил. Я вижу его лицо, которое все эти дни было просто маской веселого и открытого парня. Внутри него кровопролитная гражданская война.
– Уходи, жемчужинка. Уходи, прошу. Невыносимо видеть тебя. Ты же под кожу заползаешь без спроса, а я так больше не могу. Не вывожу.
!!!! Глава 26. Майк
Гран-при Китая. Шанхай. Гонка
Натягиваю комбинезон поверх белья, следом обувь. Беру с полки шлем с балаклавой и по дороге в боксы надеваю.
Нам объявили, что температура воздуха какие-то девятнадцать градусов. Это на пять меньше, чем мы ожидали. К тому же в Шанхае сегодня ветрено и обещают дождь. Ливень.
В любом случае тучи только начинают сгущаться, асфальт сухой – гонке быть.
Вижу Эдера. Кивает, приветствует. Меня отбрасывает волной гнева на километры. То, что чувствую, неописуемо. Я не могу ненавидеть Алекса за то, что он с Таней, но иначе не получается объяснить, почему хочется укатать его в асфальтную крошку.
Как только я надеваю шлем и сажусь в кокпит, понятие дружбы на треке исчезает. На трассе нет друзей, товарищей и прочее.
Только потом, после тяжелой работы, мы можем поздравить другого гонщика с победой. Но сейчас, если Алекс выиграет, у меня не выйдет подойти к нему и протянуть руку со словами «Congratulazioni, stronzo» (Итал.: поздравляю, говнюк).
Креплю HANS (от автора: устройство поддержки головы и шеи), затем, заняв место в болиде, ремни безопасности. Максимальная сосредоточенность и привычное волнение перед стартом. Легкая тошнота и картинки огня.
Механик обходит машину, показывает два больших пальца вверх. Отвечаю лишь коротким кивком.
Впереди
